Среда выживания - Андрей Ливадный

– Маленький был.

– А сколько тебе сейчас?

– Семнадцать.

– Ошибается Пашка, – с прежней твердостью повторил Родион. – Ты, Никита, даже представить не можешь, сколько кораблей мы видели во льдах. Иногда по три-четыре, ярусами, в наслаивающихся кратерах. И ничего с ледниками не происходило! Можешь мне поверить. Иногда, чтобы добраться до нужного эшрангу объекта, приходилось тоннели прорубать. Я с Пашей сам поговорю, когда вернемся.

– Нет, Родион Иванович, тут все не так просто! – Никита не сдавался. – Технология стасиса все еще загадка для нас! Если говорить честно – такой уровень манипуляций с пространством и временем недоступен нашему пониманию, даже в теории! Но благодаря проекту «Периметр» нам удалось накопить практический опыт, понимаете? Установки стасиса, расположенные близко друг к другу, опасны!

– Ты сейчас о взрыве, что произошел в прошлом году? – хмурясь, уточнил Родион.

– Да, верно! Взрыв на периметре! Техники ошиблись, неправильно расположили эмиттеры. Это привело к возникновению скачка энергии! Мы аварийно отключили питание, но ничего не помогло! Скалы расплавились!

– Все равно не понимаю! Сотню лет чужие корабли благополучно вмерзали в лед, и вдруг на тебе – глобальное потепление! Их ведь никто не смещал!

– А вот этого мы как раз не знаем! – запальчиво возразил Никита. – Процесс мог начаться спорадически, например, в результате вулканической активности! Где-то тепло недр растопило лед, сместило обломки прошлых космических битв, в результате возникло совмещение полей стасиса, а дальше ситуация усугублялась стихийно, лавинообразно: приток энергии из подпространства привел к резкому потеплению в отдельно взятом регионе – назовем его эпицентром, затем течение талых вод и подвижка ледовых масс изменили положение других обломков, образуя их скопления!..

– Так, Никита, притормози! – Родион идею уловил, и она ему совершенно не понравилась. – Хочешь сказать: нам светит еще одна катастрофа?!

– Да. Таянье льдов – только первый вестник грядущего. Если подтвердится теория Павла Аркадьевича, то Пандора вообще обречена. Приток энергии будет и дальше разогревать планету, пока кора не расплавится!

– Без вариантов?

– Если только мы не вмешаемся.

– Каким образом?

– Отключив все опасно расположенные системы стасиса!

Родион невесело покачал головой.

– Жизни не хватит. Чужие везде. Они защищают каждый обломок!

– Но мы же – корпорация! – с неожиданным вызовом ответил юный ученый. – Сила! Концентрация интеллектуальной и технической мощи!

– Угу, – Родион искоса взглянул на парня. «Шпарит цитатами из речей Малехова».

– Ладно, пробежались по гипотезам, теперь вернемся к делу.

– Я о деле и хотел поговорить! Случай уникальный! Если на дне озера лежат обломки двух кораблей с работающими установками стасиса, то, проведя исследования, мы получим подтверждение гипотезы Стременкова! Нагрев воды в отсутствии геотермальной активности будет доказательством притока энергии через разрыв в метрике…

– Так, остынь! – вновь осадил его Родион. – Утечка из систем охлаждения реакторов мне нравится больше, чем теория апокалипсиса! В общем, готовь оборудование, – неожиданно согласился он.

– Нужно доложить!

– Перебьешься. Связи нет! – отрезал Родион. – Видишь на западе извержение? Пепел несет шлейфами. Сами все проверим. А пока – панических слухов не распускать, понял?!

– Понял.

– Тогда – бегом, исполнять приказ!

* * *

Связь заработала лишь к утру. Родион отозвал сервов, отправленных в тыл. Нечего попусту рисковать техникой. Ударная группа заняла позиции круговой обороны, научное подразделение готовило к погружению глубоководный аппарат, развитие наступления пришлось приостановить, но оправдание было железным – на дне озера зонд действительно обнаружил энергетические матрицы двух инопланетных кораблей. Активность систем стасиса не вызвала сомнений, уж сигнатуры эмиттеров Родион успел изучить досконально, узнавал их безошибочно.

«Ну, а больше мне ничего и нужно. Ни одобрения, ни разрешения. Зачем прорываться вперед, если цель под ногами, вернее, под водой? Пусть Никита проводит свои исследования, доказывает или опровергает теории. Нам ведь нужны генераторы стасиса для проекта «Периметр»? Мы их достанем. А что касается Пашиной гипотезы – переговорю с ним с глазу на глаз».

Тонко пискнул датчик.

Перед мысленным взглядом тут же сформировалось изображение, переданное с видеокамер БПМ: к позициям приближался флайкар. Один, без сопровождения.

Егор. Только он способен так безрассудно рисковать.

Мощный планетарный вездеход тем временем обменялся опознавательными кодами с системами боевых машин, пересек рубеж обороны, остановился на берегу озера.

– В чем задержка? – Бестужев спрыгнул с подножки, окинул взглядом позиции ударной группы.

Родион поспешил навстречу – с Бестужевым они не виделись уже пару месяцев.

– Егор, привет!

Холодный взгляд остановил его.

– Бутов, что это значит?! – резкий тон Бестужева окатил, словно ледяная вода.

– Озеро кипит, – Родион обиделся. Да, вокруг полно подчиненных, среди них немало репликантов, считающих любое нарушение субординации проявлением слабости, безволия, недопустимой мягкотелостью, но ведь Егор мне как брат!

Бестужев обернулся, внимательно посмотрел на кипящие воды.

– Ты нарушил приказ!

– Знаю! – Бутов всерьез разозлился. – Есть причина!

– Назови!

– Пойдем в штабную палатку. Нечего тут спектакль устраивать!

Бестужев кивнул, молча прошел мимо, скрылся за тяжелым пологом, закрывающим вход.

Бутов, ничего не понимая, последовал за ним.

– Егор, что с тобой происходит?

Бестужев не слушал его. Он склонился над тактической картой, тяжело опираясь руками о край ящика с боеприпасами.

Если быть честным, то холодок отчуждения, непонимания между ними пробежал давно, после появления первого поколения репликантов – носителей хондийского нерва. Егор как-то резко отдалился от всех, замкнулся в себе, начал работать над «Догматами»[9], – репликанты всерьез воспринимали его книгу как непреложный, неоспоримый свод правил.

«Иметь твердую жизненную позицию – это хорошо, но…»

Бестужев обернулся. Он прочел данные, изучил сигнатуры, обнаруженные на дне озера, и его взгляд не предвещал ничего хорошего.