Прайд. Кольцо призрака - Олег Попович

Андрей ничего не ответил. И Лапоть, выждав немного, заспешил дальше:

– Ну, ладно, ладно, как хочешь, мое дело предложить. Волнуюсь что-то, как дурак. Все время не о том и не о том. Совсем о другом хочу. – Голос Лаптя неожиданно дрогнул, он заговорил искренне, даже с болью, и этой-то боли, такой чужой, такой несвойственной ему, Анна испугалась больше всего. – Только не сердись, но, если честно, ты раньше… Прости. Я никогда об этом. Да и нельзя. Но разве сам не замечаешь, ты же был совсем другим, Андрей. Недавно, всегда. Веселый ты был. Так задумано, иначе это не ты. Ну, сам знаешь, это твой признак, примета, ну, по-ихнему знак качества. Улыбнулся! Наконец-то! Значит, в точку попал Лапоть? Может, время, скажешь, такое? Где теперь веселые? Где они? С трудом, Андрюшенька, с трудом улыбается народ. Опять я не о том, да? Болтаю, надоел. Я тебе сейчас все в двух словах, хоть и о самом главном. Ну, Андрей, ну вот никак не пойму… не наплевать ли тебе? Если у них тут все разваливается, так насрать, пусть, это их проблемы. Тебе-то что? Да провались они все! Все передохнут, ты и не вспомнишь. Может, останется маленькая черточка, да и она сотрется. Уже бывало. Зато потом, когда снова… Ты. И я, как всегда, рядом, рядышком сбоку, в тени. Мне хорошо в твоей тени… Главное – около тебя. И мы опять вместе… всегда, вечно…

Лапоть захлебывался, давился волнением. Безумие, восторг вдруг прорвались в его голосе:

– Прости, решился наконец! Все сказал до конца. Решился. Сразу легче стало. Кто тебе еще скажет, предупредит? Еще, уж ты не гневайся. Не пора ли нам отсюда смываться? Вдвоем. Куда подальше, а?

«О чем это он? – замирая, подумала Анна. – Несет какой-то бред. Андрюша молчит, слушает, привык к его чепухе. И я хороша, стою здесь, будто подслушиваю».

– Анна! – вдруг громко окликнул ее Андрей.

– Я, Андрюша, я. – Анна через коридор прошла на кухню, откуда неслись голоса. Ей показалось, Лапоть пригнулся, будто хотел спрятаться за Андреем. Но тут же вынырнул из-за него, тряся в воздухе короткопалыми руками. Через плечо у него было перекинуто полотенце.

– Руки мокрые, видите, простите, Анна, – затараторил он и протянул полотенце Андрею. Анне показалось, еще немного, и он бы сам вытер ему пальцы, так быстро и ловко он обернул их полотенцем. Тут же повернулся к Анне и осклабился черным полумесяцем.

– Я вчера купил коньяк, – бесцветно сказал Андрей.

– Сейчас, Андрюша.

Анна тонко-тонко нарезала сыр, придвинула овальный столик к дивану, расставила рюмки, тарелки. Бутылка темного коньяка.

– А вы не голодные, мальчики? Я ветчину купила.

– Я не голодный, – спокойно сказал Андрей.

– А ты почему не приехал, Андрюша? Я всю ночь не спала.

Андрей посмотрел на нее с рассеянным неудовольствием, словно удивился ее вопросу.

– А… Так мы с Генкой провозились. Пока кончили, ехать было поздно.

– Поздно, поздно, – с нехорошей веселостью подхватил Лапоть. – Андрей и ночевал у Генки.

«Ночевал у Генки», – повторила про себя Анна. Она услышала, в каком четком ритме звучат ее каблуки.

«Когда-то все это уже было, было, – вспомнилось ей. – Вот так же стоял на столе коньяк, сыр, и свет в окне из-под тучи. Кто-то еще был в комнате, нет, не Лапоть. И Андрюша так же вошел в дверь. Господи, а пылища какая повсюду! Ведь недавно все вытирала».

Анна огляделась, и комната показалась ей чужой и незнакомой, что-то в ней неприметно изменилось. Дух чужой жизни, чужих развлечений витал в воздухе. Вот угол занавески почему-то сорвался с колечек и повис. За трубчатыми складками угадывалась чья-то фигура, занавеска облепила круглое веселое плечо. Анна как бы мимоходом ощупала занавеску, но пустота за ней показалась коварной, будто кто-то успел ловко перепрятаться.

«Все запустила, лето, окна настежь, с улицы несет. Пылища, – с досадой подумала Анна. – А вот еще трещина наискосок через всю стену».

Тут она увидела, кто-то, забавляясь, провел пальцем по бюро, стирая сиренево-серый налет. «Пыль» – прочитала Анна. Так… Шутка или намек на нерадивость хозяйки? А палец был тоненький. Сверкнула из-под пыли открывшаяся вишнево-темная полировка.

– Пыль – это я написал, – хихикнул Лапоть. – Вы там на свежем воздухе, а мы тут задыхаемся, жарища, центр, милая Анечка!

«Врет, не он написал», – подумала Анна.

Ее не покидало чувство, что ей чего-то недостает в этой комнате. Ах, вот оно что. На письменном столе нет ее фотографии. Там, где она девочка, челка до бровей, плечи узкие, и позади на голой стене тень-сиротка. Андрей сам вставил эту фотографию в медную рамку и никогда не убирал со стола. А теперь она почему-то лежит лицом вниз, на ней тарелка и окисленный рыжий огрызок яблока.

Анна беспомощно посмотрела на Андрея, но тот бледно усмехнулся и кивнул Лаптю, перекидывая ему немой вопрос Анны.

– Ну, так и знал, так и знал! Ну, старик! – Лапоть с досадой втянул в себя воздух, сконфуженно покрутил головой. – Мы ж с тобой договорились, что ты предупредишь. В какое ты меня положение ставишь! Анна, нет, он должен был вас… Как нескладно вышло. Ну и сволочь ты! – вдруг с каким-то выпущенным на волю наслаждением проговорил он.

Андрей посмотрел на него с изучающим интересом.

– Сволочь… – Лапоть споткнулся на этом слове. Что-то дрогнуло в его лице. Он повернулся к Анне, с показной покорностью опустил голову: виноват, казните. С растерянным, испуганным видом принялся шарить по карманам, будто обыскивал сам себя. Руки быстро бегали, с треском расстегивали молнии. – Вот! Вот! – с облегчением, блестя глазами, он вытащил из заднего кармана замызганную бумажку, развернул ее и потряс перед Анной. – Я уж испугался, что потерял. Все равно, они обязаны выдать и без квитанции. Можете не беспокоиться, все, все сдал в прачечную. Тут, за углом. Даже полотенце.

С ума он сошел, что ли?

– Сам, сам получу, – с неиссякаемой энергией продолжал Лапоть. – В среду тут написано, в среду и принесу. Такая ситуация кретинская. Ах, так вы ж ее не знаете! Матушку мою. Добрейшая старушенция. Андрей, подтверди! Безответная, можно сказать, натура. Монастырь по ней плачет. Вернее, она по монастырю. А где я ей его раздобуду? Все теперь туда хотят. И всюду молодые лезут, без очереди. Заметили? Как монашка по телевизору, так молодая. А матушка моя, она бы с удовольствием туда определилась. Но вот насчет этого, я имею в виду в смысле девочек, старуха кремень! Ни фига не соображает. Женись, и все тут. Ну а я? Вы, Анечка, умница, передовых взглядов, сами понимаете. Перепихнулся с кем-нибудь накоротке, так что, сразу и женись? Это что ж выходит: на каждой жениться? А старушенции не вдолбишь. Хотя девочка моя проездом, проездом! Из Ташкента. И всего только на одну ночь. И совершенно здоровая девочка. Аня, ну что вы на меня так глядите? Можете быть абсолютно спокойны, здоровая девочка из старой интеллигентной семьи.

Ах, вот оно что! Как все, оказывается, просто. Анна оглядела комнату новым, все разгадавшим взглядом. Андрей дает ему ключи для баб. А сам у этого Генки ночевал. Приткнулся где-нибудь на диване. Андрюша он такой, хочет, чтоб всем было хорошо. А Лапоть пользуется. Скотина грязная, и все врет про белье, теперь и шагу не ступишь, даже душ принять противно.