Страна-за-Пеленой - Ричард Кнаак

Регент Пенаклеса Тоос изучал доставленный курьером пакет. Онзнал, что тут может оказаться что-то по-настоящему важное. Это было последнееписьмо от Кейба Бедлама, чародея из леса Дагора. Тоос и Кейб были приятелямиуже лет пятнадцать, и оба знали толк в магии.

Тоос аккуратно сломал печати — и видимые, и незримые, —припоминая юного чародея, его правильные черты, столь не похожие на лисье лицорегента. И его силу… как, черт возьми, такая сила и такие знания умещаются вэтом парне, который раза в три младше его? Тоосу перевалило уже за сотню лет.

Впрочем, Кейб, наверное, будет казаться столь же юным и вдвести лет. В этом заключалось одно из преимуществ магического таланта.

Тоос развернул пергамент.

«Приветствие и наилучшие пожелания регенту» , — прочел он.

Тоос улыбнулся. Как любит Кейб поминать к месту и не к местуизобретенный им титул! Каждый год жители Талака пытаются одарить бывшегонаемника короной, и ежегодно Тоос отказывает им. Когда-нибудь вернется лордГрифон, его господин, и в этот радостный день Тоос сложит с себя всеобязанности и спокойно займет место по правую руку своего легендарногоповелителя. Это решение нерушимо, и никому не удастся его сломить. Регентславился своей непреклонностью, которую кое-кто предпочитал называть упрямством.

Отбросив эти мысли, Тоос принялся читать дальше.

Наверняка почти все он уже знал и сам…

«Смерть Дрейфитта Талакского — черное пятно на относительномирно прошедших годах. Его бумаги заполонили всю комнату, в которой я пишу этописьмо. Моя жена и дети жалуются, что я совсем их забросил, и вынужденпризнать: не без основания. Впрочем, я взялся за это не по своей воле.

Будь здесь Грифон — истинный ученый в душе, — он охотнополез бы в эти завалы. Но вместо него копаться в бумагах приходится мне. Кнесчастью для нас обоих, он за морем вместе с семьей, и когда собираетсявернуться — неведомо. Дело это досталось мне, хотя я по сей день не могу понятьпочему. Но раз уж я избран, а тебе предстоит читать плоды моих исследований, яне стану больше просить прощения за свой бессвязный стиль, а просто продолжу.

Я восхищен Дрейфиттом, хотя с трудом разбираюсь в том, чтоон собрал, даром что я унаследовал многие знания от своего деда Натана. Яобнаружил, в частности, несостоятельность своего собственного любимого проекта.Сведения, касающиеся таинственных враадов, оказались по меньшей меренедостаточными: это лишь намеки в легендах или преувеличенные слухи, закоторыми стоит бездна невежества, более пустая, чем сама Пустота. Большая частьтрудов Дрейфитта погибла от рук Мэла Кворина, советника короля Меликарда IТалакского и посланника зла в лице последнего и безжалостнейшего Короля-Дракона,Серебряного. Король Меликард, которому не позволит соврать его благоразумнаякоролева Эрини, уверил меня, что это все, что осталось. Те бумаги Дрейфитта,которые мне удалось привести в порядок, пошлю тебе с несколькими курьерами, яхочу отправить вместе дракона и человека, чтобы эти две расы работали вместе,где только возможно. Далее я привожу свои собственные заключения, касающиесявраадов, последним «живым» — если тут можно употребить это слово —представителем которых был бедный безумный Сумрак».

Тоос неожиданно почувствовал, что вспотел, несмотря навечернюю прохладу.

«Дрейфитт описывал это очень многословно, но было бынахальством пытаться сделать это лучше. Если я правильно понял его заметки, вовремена своего расцвета они могли расколотить надвое небо и землю… Припомни,что Сумрак в свои последние мгновения сделал с армией Серебряного Дракона.

Не осталось ни следа. Ничего. Когда ты прочитаешь то, что ятебе посылаю, ты увидишь, как и я, насколько нам повезло, что один лишь Сумрактак долго сопротивлялся смерти. Величайшая ирония всего этого заключается втом, что они — наши предки. Именно враадам мы должны быть благодарны за то, чтонаходимся здесь, а не в том месте, о котором я упоминал в нескольких своихранних посланиях, — в искаженном мире под названием Нимт.

Об этом темном и страшном мире я нашел меньше упоминаний,чем о тех, кто когда-то там жил. Враады покинули это разрушенное место, бросилиего, как выжатую кожуру срево. Сочная мякоть плода съедена; от остатков нетникакого проку.

Видимо, что-то пошло не так, ибо они явились сюда и исчезликак раса почти в одну ночь, оставив нам единственным наследством свое волшебноеискусство или, вернее, его малую толику. К сожалению, не более того. Жалкимнапоминанием о враадах служат скудные сведения библиотек в подземельях подтвоим королевством, хотя почему-то меня это удивило не так сильно, как должнобы. Темный Конь, наш общий бессмертный друг, в один из своих редких визитов непожелал отвечать на мои вопросы — он до сих пор не может смириться сокончательной смертью Сумрака — и сказал только, что лучше оставить враадовпросто воспоминаниям. Однако, когда он говорил это, я уловил в его обычногромоподобном голосе нотки тоски. Это небезынтересно.

Гвен передает тебе, старый лис, горячий привет.

Дети в порядке… и человеческие, и драконьи.

Твой Кейб Бедлам».

Регент убрал руки от пергамента, который тотчас свернулся втрубочку, осмысляя то, что сказал и недосказал чародей. Мир Сумраков! Экаяжуть. Он встал, подошел к очагу, согревающему его комнату, и бросил свиток впламя. Трудно сказать зачем. Никаких потрясающих новостей в письме не было. Вседело в том, что он сам, да, похоже, и Кейб, хотел забыть все касающеесявысокомерных пришельцев — враадов — и уродливый погибший мир под названиемНимт.

Во всем Нимте был только один настоящий город. Устремленныйввысь, странный — одним словом, отражение своих создателей. Шпили, купола,башни, наклонившиеся под невообразимыми углами. Здесь не было никакого стиля —если не считать стилем безумие. А те, кто своей колдовской силой сотворил этотгород, вновь собрались здесь, что они делали раз в несколько лет. Вновь насталовремя враадов, возможно — в последний раз.

У безликого города названия не было. Просто город, и этогобыло достаточно. Тезерени присвоили его себе и пользовались им по своему вкусу,а кто отважится переступить дорогу такому могущественному и свирепому клану?Остальные враады пытались не обращать внимания на эту пощечину, изображая,будто бороться за город ниже их чародейского достоинства..