📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгРоманыСмелая жизнь - Лидия Чарская

Смелая жизнь - Лидия Чарская

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 44 45 46 47 48 49 50 51 52 ... 63
Перейти на страницу:

К костру приблизилась новая фигура, и грубый солдатский голос отрапортовал:

— Разведчики готовы, ваше высокородие. Господин ротмистр изволили приказать заезжать…

— Идем, Торнези, люди ждут! — облегченно вздохнув всею грудью, произнесла Дурова. — Или ты забыл, что сегодня наша очередь быть в секрете?

— Не забыл, конечно! — в один миг вскакивая на ноги, веселым голосом отозвался Иван Торнези. — Разве это можно забыть! Что ты, Александров?! Желал бы я не упустить случая и задать как можно больше перцу этим негодяям!

И оба, и Торнези и Надя, сопровождаемые солдатом, отошли от костра, и их фигуры скоро утонули во мраке.

— Желаем вам полного успеха, друзья! — крикнули им вслед оставшиеся у костра офицеры.

— Особенно вам, мадемуазель Сашенька, — донесся до Нади насмешливо-веселый голос Шварца.

— Несносный этот Шварц! — вскричала она сердито, в то время как Торнези расхохотался своим искренним безобидным смехом.

Несколько человек конных улан ждали их у опушки. Надя, как старший офицер и начальник отряда, приказала им спешиться и, обвязав копыта лошадей травою, вести их на поводу с перекинутыми на седло стременами.

Цель участников секрета была как можно ближе подойти к неприятельским позициям и, прикрываясь темнотою, узнать о расположении и силе врага. Это было важное и опасное поручение. Секрет мог быть легко обнаружен французскими часовыми, и тогда, в лучшем случае, отряд был бы перестрелян, а в худшем… Но Надя даже боялась подумать об этом худшем. Их могли перехватить и перевешать всех до единого, как шпионов. Недаром ротмистр Подъямпольский долго уклонялся послать туда молоденького Александрова, которого ему было свыше приказано беречь и всячески охранять от случайностей войны. И только горячая, полная воодушевления речь Нади о том, что солдату позорно уклоняться от опасности, заставила доброго эскадронного согласиться на ее мольбу и командировать ее в секрет в очередь, наравне с другими офицерами.

Весь маленький отряд лазутчиков двигался бесшумно по опушке леса. Надя, ехавшая впереди его, о бок с Торнези, чувствовала и сознавала всю важность возложенного на нее поручения, и сердце ее замирало, и кровь бурно била в виски. И Торнези переживал то же сознание и напряжение. Молодой итальянец уже заранее предвкушал то острое наслаждение, которое постоянно ощущал при каждой новой стычке с врагом.

— О чем ты думаешь, Торнези? — шепотом обратилась Надя к своему спутнику.

— О жизни… — произнес мечтательно итальянец, — о человеческой жизни и о том, как все в ней превратно. Сегодня веселье, смех, пирушка — завтра неприятельская пуля, угодившая в сердце… Боюсь, что моя мать не осушит глаз от горя, если убьют меня или Якова в эту войну… Она так любит нас обоих!

И, помолчав с минуту, он добавил дрогнувшим голосом:

— А у тебя жива мать, Александров?

— Жива! — уклончиво отвечала Надя и добавила чуть слышно: — Должно быть, жива, я давно уже ее не видел!

Да, давно, очень давно! Шесть лет военной жизни пролетели одной сплошной чарующей сказкой. Все, о чем робко мечтала смуглая девочка в темноте прикамских ночей, все осуществилось наконец. Мечты превратились в действительность. И боевая слава, и офицерские эполеты, и успешная служба, и любовь товарищей, и, главное, участие и ласка государя, которую вот уже сколько лет она не может забыть! Все есть у нее, всего она достигла, а между тем неугомонное сердце все еще жаждет чего-то, все мало ему, все влечет его неведомо куда за новой славой, за новыми отличиями. Нет. Высшая, неизъяснимая словами великая любовь, любовь к дорогой родине и к обожаемому, монарху ведет ее по этому пути, так не отвечающему женской природе.

И вот уже шесть лет, как она смело шагает по этому пути.

«А сколько за эти шесть лет могло случиться перемен там, дома, — думает девушка. — Отец — дорогой, милый, жив ли он, здоров ли? А мама? Простила ли она свою негодную Надю, своего казака-девчонку?..»

— Папа, папа! — лепечут беззвучно губы Дуровой. — Повидать бы тебя только на мгновение, папа, убедиться, что ты жив и невредим и простил свою Надю! Я верю, я твердо верю в наше свидание! Я верю, что увижу тебя когда-нибудь, папа! Ведь мое сердце не загрубело, и если я не была у тебя за эти шесть лет, то из боязни только, что твои мольбы остаться дома могли бы нарушить весь план моей жизни… Но я люблю тебя, ненаглядный, и тебя, и маму, и Васю с Кленой, всех вас люблю и помню, милые мои, дорогие…

Слезы затуманили глаза Нади. Вот одна выкатилась и потекла по бледной щеке… вот другая… третья…

— Ваше высокородие! Французы здеся, недалечко! — послышался у самого уха погрузившейся в забытье девушки пониженный до шепота солдатский голос.

Надя вздрогнула, опомнилась, смахнула непрошеные слезы и также шепотом произнесла слова команды.

По этой команде ее уланы свернули с дороги и вместе с лошадьми укрылись в небольшом кустарнике, в чаще леса.

— Ждите меня здесь, — приказывала тем же, чуть внятным шепотом девушка и, бросив повод на руки одного из солдат, сделала знак Торнези следовать за нею, легла на землю и, с ловкостью кошки, поползла на животе в высокой траве.

«Лучше самим сделать это, — мысленно соображала Надя, бесшумно подвигаясь вперед, — и не подвергать людей опасности, а если бы нас открыли внезапно, мы всегда успеем крикнуть на помощь оставшихся в кустах улан».

Но на беду, месяц снова выглянул из-за туч, и в лесу стало заметно светлее.

Ночь, очевидно, не благоприятствовала лазутчикам. Быстро и бесшумно подвигались ползком в траве оба офицера. Торнези ни на шаг не отставал от Нади. Встречные кусты хлестали их по лицу ветвями; порою камни и сухие листья царапали руки, но они бесстрашно подвигались все вперед и вперед. Вот уже частый кустарник стал заметно редеть, и, проползши с минуту, они увидели большую поляну, на которой был раскинут лагерь французов.

Совсем близко от них замелькали огни. Послышалась характерная французская речь. Неприятельские часовые были теперь в каких-нибудь двадцати шагах от Нади и ее спутника.

— Вот бы кого хорошо достать в наши руки и разузнать как следует о положении дел неприятеля, — произнес чуть слышно Торнези за ее спиной, и итальянец указал рукою на переднего часового, стоявшего под деревом с ружьем.

— Он ничего не скажет; их пленные немы как рыбы в таких случаях, — отвечала тем же шепотом Надя.

— О, что касается этого, то их всегда можно заставить говорить, — произнес загадочно Торнези, и его итальянские глаза блеснули при свете месяца.

Надя вздрогнула. Легкий холодок прошел по ее телу. Она разом поняла, на что намекал итальянец, сердце ее сжалось от невольного отвращения.

— Нет, нет! Никакого насилия и никаких кровавых мер! У нас в России так не поступают, Торнези! — убедительно и пылко прошептала она.

— О-о!.. — не то простонал, не то вздохнул Торнези. — А они поступают лучше, когда вешают военнопленных как дезертиров? О, мой отец! О, мой бедный отец! Я отомщу за тебя этим соба…

1 ... 44 45 46 47 48 49 50 51 52 ... 63
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?