Не время умирать - Ян Валетов

На десятый день пути они выехали на плоскогорье – равнину из красного камня и песка, обросшую мясистыми кактусами и какими-то колючими кустами. Кактусы Тим видел впервые в жизни, но много о них читал, поэтому удивился не так, как Бегун, который долго ходил от одного массивного стебля к другому и фыркал от восторга, трогая колючки.

Даже Сибилла проявила интерес к незнакомым растениям и необычному пейзажу, но ее больше поразил громадный Скайскрепер, занимающий весь горизонт – от края до края. Им предстояло преодолеть его: подняться на три тысячи футов вверх по склону, проехать через пробитый в скалах тоннель и выбраться наружу уже на другой стороне хребта, в 75 милях от Ойлбэя.

Если двигаться по берегу залива на восток еще сто пятьдесят миль, то можно в конце концов добраться до Рокэвея. А уже оттуда рукой подать до Рокбриджа, в котором, если верить слухам неизвестно какой давности, до сих пор стоит целая и невредимая огромная плотина, соединяющая берега Большого Каньона. Дальше путь лежал на север – 300 миль до Вайсвилля по восточному побережью.

Автомобильный атлас может быть очень полезен, если попадется на глаза тому, кто умеет его читать, но у карт, которым почти сто лет, есть один недостаток – они врут от старости.

Книжник надеялся, что основные ориентиры все еще можно найти и города никуда не делись, разве что обезлюдели. Вот только можно ли проехать по дорогам, обозначенным на пожелтевшем от времени картоне? Сохранились ли узловые станции, не скрылись ли подъездные пути под обломками рухнувших вокзалов? Не завалило ли тоннели, не превратились ли подземные галереи в полноводные реки, несущие темные воды в вечном мраке? Получить ответы на все вопросы можно было лишь одним способом: добраться и посмотреть своими глазами.

Книжник представил себе, как они забираются на три тысячи футов по горному серпантину и упираются в заваленный тоннель, и ему поплохело. Но другого пути попасть на побережье у них не было, и пришлось двигаться вперед на авось.

Вечером они нашли себе пристанище в чудом уцелевшем пакгаузе на небольшой станции. Вернее в той части пакгауза, которая пережила здешний климат – жаркое сухое лето и снежные ветреные зимы. Незадолго до привала Бегун застрелил здоровущего коричневого кролика, стоявшего столбом прямо у насыпи, – длинноухого сгубило любопытство. Но похлебка из любопытного рэббита получается не хуже, чем из осторожного, в чем Книжник убедился уже после заката солнца.

После ужина Сибилла кормила бэбика. Малыша пучило, он хныкал, точно котенок, но после нескольких капель знахарского отвара ребенок умолк и заснул, намертво присосавшись к материнскому соску. Бегун отнес жрице горячую воду для травяного чая и вернулся к костру, возле которого Книжник возился с атласом.

– Пройтись не хочешь? – спросил он. – Похоже, здесь со Дня Смерти никого не было… Я заглянул в контору, там парочка мертвяков до сих пор лежит. Может, и склады не грабили?

У Книжника ломило натруженную спину и ноги, шастать по пакгаузам хотелось, как умереть, но он встал и со вздохом взял автомат.

Бегун говорил дело. На складах можно было найти ништяки, даже если здесь когда-то и побывали мародеры. А ништяки всегда могут пригодиться. Ими рассчитываться удобнее, чем тубами с вакциной.

– Вот и отлично, – обрадовался Бегун вскакивая. – Погоди, я Сибиллу предупрежу, что мы уходим. Чтоб была настороже…

Книжник посмотрел, как вождь бодро ковыляет по платформе пакгауза. Он почти оправился от ушибов, но все еще слегка приволакивал левую ногу, и Книжник невольно вспомнил давно ушедшего на встречу с Беспощадным Ковылялу. Но, несмотря на боль от травмы, Бегун двигался гораздо быстрее покойника. Не всякий здоровый мог так шустро перемещаться.

Жрицу с ребенком они устроили под сохранившейся частью крыши, там, где можно было хоть как-то спастись от постоянно дующего западного ветра. Он так свистел в стропилах, что даже у Книжника разболелась голова, но при этом его порывы несли тепло, а не промозглую сырость, к которой они привыкли по дороге на юг.

Днем становилось жарко, а ближе к ночи начинало холодать, и тогда ветер стихал, отправляясь на боковую. Небо становилось прозрачным, расцветало огромными яркими звездами, с невообразимой высоты спускался мороз, да такой сильный, что вывешенные на просушку с утра тряпки-пеленки ломались и хрустели.

Спасаться от мороза приходилось старым охотничьим способом: спальное место накрывали пластиковым навесом с гребной тележки, под ним зажигалась лучина, и через некоторое время в «палатке» становилось жарко, как летом, хоть раздевайся догола.

Судя по тому, что от дыхания Тима еще до заката начал клубиться парок, нынешняя ночь обещала быть морозной. Завтра, когда они поднимутся выше, станет еще холоднее. Только бы тоннель уцелел! Через горы можно было перебраться по шоссе, обозначенное на картах, но без лошадей и ган-каров перевезти груз было совершенно нереально.

– Пошли… – сказал Тим, дождавшись, пока вождь вернется.

Бегун потер ладони и поежился.

– В Парке вроде холоднее, но здесь пробирает просто до костей! – пожаловался он. – Давай-ка оттуда начнем!

Он показал рукой на противоположную сторону путей.

Книжник кивнул.

Все съедобное здесь давно съели местные животные. Прогрызенные мешки опустели, и от времени истлела даже джутовая ткань. Мыши и крысы, обитавшие на складах, явно посчитали картон съедобным, поэтому от него остались только мелкие ошметки, вросшие в пол. Кое-где и безжизненный бетон покрылся слоем земли и мха, порос травой. Местами сквозь камень проросли деревья, их кроны торчали над крышами приземистого здания на десятки футов.

Книжник светил фонариком, Бегун шел рядом, с автоматом наизготовку.

– Прикинь, Червь, похоже, мы тут первые… Никого. Прям со Дня Смерти!

Вождь пошевелил ногой кучу мусора на полу, отбросил в сторону смятую жестянку.

– Как сам думаешь?

– Не знаю, – отозвался Тим. – Похоже, что так. А может, и нет… Но тут точно давно никто не появлялся. Нет следов…

Он повел фонариком из стороны в сторону.

Клочья толстого пластика на остатках деревянных паллет. Вместо дерева гниль и труха. Когда-то вдоль стены стоял груз, скорее всего – съедобный. Но его съели не люди – местное зверье. Конечно, за столько лет разрухи следы могли не сохраниться, но если бы это место грабили, то Книжник бы заметил.

Они прошли дальше.

Та же картина – тлен и разложение. Ничего.

– Зря тратим время, Бегун, – сказал Тим. – Нихрена тут нет. А если и было, то сплыло. Пошли спать, у меня уже ноги не ходят.

Он направил фонарик в дальний угол пакгауза, и луч выхватил из темноты остатки металлической сетки, висящей клочьями на покосившихся столбах. Сам Книжник и днем видел плоховато, зато вождь на зрение не жаловался.

– Погоди-ка, – Бегун прищурился. – Дай поглядеть…