Утраченное Просвещение. Золотой век Центральной Азии от арабского завоевания до времен Тамерлана - Стивен Фредерик Старр

В рядах арабских войск можно было найти множество сторонников Омейядов, но противников халифа становилось все больше. Омейядов обвиняли в том, что они слабые и безбожные захватчики из клана, который воевал против Мухаммеда, а затем «украл» халифат у его законных наследников, прямых потомков двоюродного брата и зятя Пророка. Многие, кто не обращал внимания на эти генеалогические споры, просто ненавидели Омейядов. Хотя несколько крупных землевладельцев Центральной Азии заключили мир с арабами, большинство были против них. Знатные дома западной части Хорасана были преданны своей зороастрийской вере, как и большинство жителей Бухары и Самарканда[342]. Буддисты придерживались своей веры, а тюрки – шаманизма. Кроме того, те местные жители, которые обратились в ислам, быстро разделились по той же линии, что и арабы, пополнив ряды противников династии Омейядов. Большинство в обоих «лагерях» восстало против режима, когда Омейяды не выполнили обещания о выдаче денег тем, кто обратился в ислам.

Налоги и плохое управление, а не религия как таковая, явились основой антиомейядских настроений. Каждый город и регион в Центральной Азии должен был платить дань тем, чем мог. Древний город Исфара (в современном Таджикистане), например, обязался поставлять слитки железа сборщику дани, а Кабул, Самарканд и некоторые другие отправляли халифу несколько тысяч рабов[343]. Не имея никакой финансовой поддержки от халифа и оставаясь у власти недолгое время, арабские правители грабили везде, где могли[344]. Один арабский правитель из Хорасана платил ежегодные налоги Багдаду, отправляя 1999 рабов из Кабула в столицу. Неудивительно, что многие образованные горожане в Центральной Азии смотрели на своих арабских завоевателей как на дикарей[345].

Налогообложение и религия при арабском правлении были тесно связаны. В какой-то момент правители объявили, что обратившиеся в новую веру будут освобождены от налогов. Целые города провозгласили себя мусульманскими, освободившись таким образом от ненавистных податей[346]. Счетоводы быстро поняли, что так была разрушена налоговая основа халифата. В городах считали, что новый исламский порядок Омейядов существует в основном для арабов, а жители Центральной Азии должны просто платить по счетам. Не помогло и то, что арабские поселенцы стремились жить обособленно, в своих кварталах[347]. Требования арабов по уплате дани и налогов также разозлили кочевых тюрков, живущих в сельской местности. Помимо геополитической реальности (арабы собирались заменить тюрков в роли региональных наместников), их требования платить дань фактически лишали тюрков основного источника дохода. Неудивительно, что тюрки боролись с иноземцами, а арабы отвечали им все более жестко. Только в одной Бухаре тюркские и арабские войска провели три крупных сражения в первые годы после смерти Кутейбы[348]. Тюрки, горевшие желанием отомстить, объединились вместе с местной персидской знатью, в то время как другие присоединились к китайским войскам.

Это протестное движение поднялось в самый неподходящий момент для арабов. В то время когда Кутейба впервые попытался захватить Бухару, войска клана Омейядов прошли большую часть Испании и проникли на юг Франции. К 731 году, когда жители Центральной Азии взяли в руки оружие, чтобы защитить себя, силы франков и других германских племен под командованием Карла Мартелла разбили мусульманские войска в битве при Пуатье. Однако даже до этого поворотного момента жители Центральной Азии понимали, куда дует ветер и что у них появился шанс избавиться от мусульманского ига.

В первые дни своего пребывания в Мерве арабы могли брать ссуды у местных торговцев, чтобы финансировать свои военные походы на Центральную Азию[349]. Но затем правители городов Согдианы отказались от прежней междоусобной вражды и начали сотрудничать друг с другом, созывая ежегодные тайные совещания в отдаленном Хорезме, в безопасности и вне досягаемости арабов[350]. Будучи типичными государственными деятелями, собравшиеся правители торжественно объявили, что они согласны работать вместе и продолжать встречи. Они также отправили послов в Китай, чтобы заручиться поддержкой императора династии Тан против арабов. Только между 712 и 725 годами жители Центральной Азии отправили к китайскому двору не менее 9 посланников с просьбами о помощи[351]. Но Кутейба опередил их, направив на восток своих людей. В результате император ответил на просьбы жителей Центральной Азии бездействием.

Признав, что их «китайский маневр» не удался, собравшиеся правители Центральной Азии обратились к восточным тюркским племенам, которые ранее держались на расстоянии от региона, на том основании, что их западнотюркские собратья уже закрепились там. На призыв о помощи ответили: тюрки заблаговременно заняли чуть ли не всю западную часть региона, а затем примкнули к новому объединению, сформированному согдийскими правителями и властителями Шаша (современный Ташкент) и Ферганы[352]. Эти дипломатические маневры придали уверенности членам объединения, и их уверенность вскоре распространилась на широкие массы населения.