Его сокровище - Эмилия Росси

обнять ее, убедиться, что она в безопасности.

Я резко объявил Доменико и Ромео, что на сегодня мы закончили — сославшись на ужин, как на оправдание — и выпроводил их из своего кабинета. Возбуждение охватило меня при мысли о вечере с Софией, и я взял большой подарочный пакет и направился наверх, в нашу квартиру. Я резко остановился, увидев ее на кухне с тремя моими людьми. Анджело, Энцо и Ромео столпились вокруг кухонного острова, в то время как София опиралась на ходунки с милой улыбкой на лице.

У меня перед глазами встала красная пелена.

Эта улыбка должна принадлежать только мне, а теперь она еще дарила ее другим мужчинам.

Первым меня заметил Анджело, он мгновенно выпрямился, его глаза расширились.

— Босс.

Энцо вскочил на ноги, выглядя чертовски виноватым, а Ромео остался на месте, склонившись над столешницей, и одарил меня дерьмовой ухмылкой. Единственная, кто, казалось, не замечала моей убийственной ярости, была София, которая пыталась встать.

Я раздраженно выдохнул. Это я должен подойти к ней, особенно после вчерашнего. Она успела подняться к тому времени, как я пересек комнату, и я сразу же обнял ее. Я хотел отругать ее за то, что не дождалась меня, но сначала мне придется убить троих мужчин.

Я держал Софию в кольце своих рук и повернулся к ним лицом.

— Почему вы в моем доме? — спросил я ледяным голосом.

— Нас пригласила прекрасная София, — сказал Ромео, вставая и вытягивая руки над головой.

Я не понимал, что этот ублюдок здесь делает. Он ушел из моего кабинета всего за несколько минут до меня.

— Я попробовала приготовить печенье по новому рецепту и пригласила их в качестве дегустаторов, — сказала София.

Я посмотрел на свою прекрасную жену. Ее волосы были заплетены в косу и обрамляли ее голову в виде короны, а глаза ярко светились от счастья.

Убийство трех мужчин на нашей кухне, вероятно, сделало бы ее несчастной.

Я окинул взглядом кухонный остров, который был идеально чистым, без какого-либо намека на печенье.

— А где же печенье? — спросил я, стараясь придать голосу теплоту, даже несмотря на то, что хмуро смотрел на своих людей, пока София не видит.

— О, — сказала она, ее глаза наполнились печалью. Я обхватил ее лицо ладонями, готовый уничтожить того, кто ее расстроил. — Боюсь, мы все съели.

Я закрыл глаза и попытался сдержать свою ярость. Эти ублюдки пришли в мой дом, провели время с моей женой и съели все мое печенье? Моя рука дернулась к пистолету, спрятанному за поясом.

— Просто шучу! — рассмеялась София. — Я бы не поступила так с тобой.

Я широко открыл глаза.

— Ты думаешь, это смешно, tesoro?

— Немного, — сказала она.

Моя рука скользнула вниз по ее телу, и я почти обхватил ее горячую маленькую киску, пока не вспомнил, что мои люди все еще здесь.

— Убирайтесь, — рявкнул я на них.

Энцо и Анджело выглядели счастливыми, и быстро ретировались, но Ромео усмехнулся, подходя к нам и целуя Софию в макушку. Я зарычал, пытаясь придумать, как убить его, не задев при этом жену.

— Спасибо, что позволила нам попробовать твои сладости, — сказал он, направляясь к двери.

— Спасибо за помощь, — крикнула она ему вслед. — Завтра вам предстоит попробовать несколько тортов.

Дверь закрылась, оставив нас одних.

Я поднял Софию на кухонный остров.

— Они здесь, чтобы охранять тебя, а не есть печенье. — Я обнял ее. — И если тебе нужен дегустатор, у тебя есть я.

— Но ты на работе, — сказала она, проводя пальцами по моему лицу.

Я нахмурился, ненавидя напоминание о том, что что-то может оторвать меня от нее. Мои руки сжались на ее бедрах.

— Я буду работать на кухне, когда тебе понадобится дегустатор.

София улыбнулась, но тут же улыбка исчезла, и мне показалось, что мир погрузился во тьму.

— Ты такой милый. — Она поцеловала меня в челюсть, и я в тот момент решил, что не против, если моя жена будет называть меня милым. — Но я знаю, что ты не всегда можешь быть здесь

— Мои люди здесь, чтобы защищать тебя, tesoro. Они не должны злоупотреблять твоей добротой.

Ее брови нахмурились, и она встретила мой взгляд своими ярко-голубыми глазами.

— Я пригласила их. — Ее голос был мягким, неуверенным. — Сначала они не хотели приходить, но я настояла. Это плохо?

Я ненавидел этот неуверенный взгляд на ее лице. Она никогда не должна чувствовать неуверенность, когда находится в моих объятиях.

— Нет. Ты не сделала ничего плохого. — Я вздохнул, снова поцеловав ее в лоб.

— Но тебе не понравилось, что они здесь.

Это было утверждение, а не вопрос.

Я ничего не ответил.

— Хорошо, — сказала она с натянутой улыбкой.

— Хорошо что? — спросил я.

— Больше не буду приглашать их. Мне жаль, что расстроила тебя. Просто… Здесь так пусто, когда тебя нет. Но ничего страшного.

Я ненавидел, как она заставила себя улыбнуться, ненавидел то, как отвела глаза, словно стыдится.

Этого я не потерплю.

Я схватил ее за подбородок и заставил встретить мой взгляд.

— Ты не должна извиняться, — процедил я сквозь зубы. — Ты должна была сказать, что тебе одиноко.

— Но это не твоя проблема, — сказала она.

Когда же она поймет, что все, что связано с ней, это моя проблема? Нет, моя обязанность — решать их.

— Завтра поедешь со мной на работу, — объявил я. — Твои охранники могут заходить в квартиру, но только если ты их пригласишь. И ты скажешь мне, если кто-то из них сделает что-то, что тебя расстроит или заставит чувствовать себя некомфортно.

Я поднял ее, удерживая руку под ее задницей, а другой обвивая талию. Я ухитрился схватить подарочный пакет. Я хотел переодеться и не собирался проводить ни секунды вдали от нее.

Она крепко обняла меня за шею, нежно поцеловав мою кожу.

— Но, tesoro, — сказал я, входя в спальню. Наша спальня, потому что она больше никогда не будет спать в чертовой гостевой комнате. — Если они когда-нибудь съедят мои лакомства, приготовленные для меня моей женой, я не смогу нести ответственность за то, что убью их.

София хихикнула, когда я аккуратно уложил ее на кровать. Я навис над ней с хмурым выражением лица. Она недостаточно серьезно воспринимала мою угрозу.

— Не волнуйся. Как будто бы я позволила им все съесть. — Она притянула меня к себе для поцелуя — второго, который она инициировала сегодня, — и что-то в моей груди смягчилось. — А теперь переоденься, чтобы я могла пообниматься с тобой.

Мой член дернулся от ее требования. Я приподнял бровь.

— Так ты разговариваешь