Пропавшие - Эдвин Хилл

– Моя сестра все время орет, – сказал Морган, подхватывая кошку с пола и усаживая к себе на плечо. – Думает, так получит все, чего пожелает. Если увидит кошку – будет орать до потери пульса. Впрочем, его зовут Гамлет, и было бы здорово, если бы он пожил тут денек-другой. Податься ему больше некуда.

Эстер забрала у Моргана кота. Животное устроилось у нее на плече и замурчало, вибрируя всем телом. Завести питомца Эстер мечтала всю жизнь.

– А как быть с его шерстью? Гадость какая.

– С кошками же как: капелька любви – и вот они уже здоровы. Если шерсть у него не изменится, то пусть это будет частью его обаяния, чарами Гамлета. А у вас они есть?

– Вообще нет.

– Готов поспорить, что есть. Ладно, где работает Дафна? Обычно с этого и надо начинать ее поиски.

Эстер проводила Моргана три квартала до «Турина», пивнушки под открытым небом в немецком стиле. Внутри помещение оказалось почти пустым, темным и тускло освещенным баром. Морган заказал два пейл-эля, а когда бармен принес напитки, спросил, не работает ли сегодня Дафна.

– Она ушла, – ответил бармен.

– Когда?

– Прямо передо мной.

Морган сделал большой глоток, и даже сейчас, лежа в кровати рядом с ним, в этой странной гостинице на острове вдали от дома, глядя на него спящего, Эстер помнила, как он тогда крепился, готовясь к грядущему.

– Менеджер на месте? – спросил Морган.

Вскоре в зал широким шагом вошла женщина с каштановыми волосами, собранными в аккуратный «хвост».

– Подруга ваша пусть катится к чертям, – сказала она.

– Мы не друзья, – ответил Морган. – Что она отчебучила на сей раз?

– Ее не было с тех пор, как я попросила почистить лотки для жира. Эта обязанность не нравится никому, но время от времени ее выполняют все. А вот Дафна выплеснула жир от бургеров мне в сумочку. Ладно еще, ей хватило ума потом не возвращаться. Если мы снова встретимся, лучше бы ей поберечься.

Морган допил пиво.

– Чары Дафны, – сказал он.

Когда они вернулись в квартиру, Морган спросил у Эстер, сколько они платят за квартиру в месяц, и выписал чек на сумму втрое больше.

– Вы разве не студент? – спросила Эстер.

– Ничего страшного. Только не говорите Дафне, что я приходил, и про чек тоже молчите. Не то она взбесится. Будут нужны деньги – звоните. А Дафна еще придет. Она всегда возвращается.

– Тайны я хранить умею.

– Может, это и есть ваши чары? – сказал Морган, надевая бушлат и напоследок ласково потрепав Гамлета. – Позаботьтесь о нем, хорошо?

Эстер пожала плечами, но когда Морган ушел, легла на диван и позволила коту потоптаться у нее на груди. Морган оказался прав: через пару дней регулярного питания и питья шерсть у Гамлета приобрела здоровый вид и залоснилась. А когда спустя неделю Дафна вернулась, то по поводу нового соседа не сказала ни слова. Не сказала она и о том, где все это время пропадала, а Эстер не спрашивала. Просто такие вещи они никогда не обсуждали.

Спустя два месяца Эстер сама – о чем до сих пор помнила – позвонила Моргану и предложила встретиться на Дэвис-сквер – просто где-нибудь, лишь бы не в Олстоне, – чтобы поговорить о Гамлете. В тот день она надела платье и накрасилась, а когда они заняли столик в «У Майка», итало-американском ресторанчике с панорамными окнами и видом на площадь, заказав пепперони и графин пива «Blue Moon», то о Гамлете – который остался жить у Эстер до самой смерти, – так и не заговорили. Как и о Дафне. В тот идеальный весенний вечер, когда цвела вишня, все кругом припорошило желтой пыльцой, а Эстер поняла, что жизнь меняется, они проболтали несколько часов. В тот вечер она сказала Моргану на прощание:

– Нельзя, чтобы Дафна узнала про нас, – и прильнула к нему в поцелуе.

До тех пор Дафна с Эстер противостояли миру вдвоем, одни. А знакомство с Морганом – да вообще с кем-либо – означало предательство. Морган понял бы это как никто.

Сейчас, на рассвете, когда в комнату начал сочиться солнечный свет, Эстер погладила его по щеке и поправила рыжую челку.

Жизнь снова изменилась.

Утром Морган не сразу сообразил, где проснулся и что́ рядом, в чужой кровати, делают Кейт и еще один, незнакомый ребенок. Сквозь тонкие занавески на окнах в комнату, обставленную старинной мебелью, пробивался солнечный свет. Морган тут же вспомнил дорогу до Мэна и ночную поездку на лодке до острова. Вспомнил, как почти всю ночь у него под ногами перекатывались волны, а потом он провалился в глубокое забытье без снов, вспомнил, как прислушивался к дыханию Эстер, гадая, спит она или притворяется и оттягивает неизбежную ссору. Морган сел на кровати. Эстер, как обычно, улучила шанс и смылась.

Он осторожно выскользнул из постели, не желая будить детей, и прошел в ванную в коридоре. Там плеснул себе в лицо воды, морально готовясь к предстоящему разговору. Уж он все Эстер выскажет. Припомнит все обиды и оскорбления, и ей придется его выслушать, но они переживут эту ссору, как и раньше. В это-то Морган верил.

Эстер нашлась на веранде: она сидела в кресле-качалке и смотрела на море. Наверняка услышала шаги Моргана и теперь боялась разговора, как боялся он сам. Отчасти Морган хотел, чтобы она почувствовала то же, что и он, чтобы решила, что в конце концов ничего у них не получится. Чтобы ей передалась хотя бы часть того, что текло по его жилам вчера, когда он уже мысленно с ней распрощался. Пусть поволнуется.

Морган дал Эстер немного времени, делая вид, будто любуется пейзажем, вдыхает свежий соленый воздух, слушает. Затем потянулся и преувеличенно громко вздохнул.

– Пекарня закрыта, – сообщила Эстер. – Кофе не будет. Зато хотя бы в универмаге есть батончики «Charlestone Chew»[28].

– Где Вафля?

– Не знаю.

– Носится небось где-то, – сказал Морган. – Она же собака. Теперь поди найди ее.

– Мы на острове, где нет машин. В городке, где люди приглядывают друг за другом. В кои-то веки если о чем и стоит волноваться, то не о Вафле, это точно. А где Кейт?

– Наверху. Спит.

– Одну ее оставил?

Услышав в голосе Эстер нотки испуга, Морган чуть не сорвался, хотел велеть ей прекратить, мол, от всего и всех она Кейт не убережет, а если попытается – проиграет. Потом он решил: почему нет? Слишком долго он был покладистым, и что это дало?

– Я оставил ее наверху, и она спит в огромной кровати, – произнес он. – Точно такая же у нее дома. С Кейт все хорошо. Да и что с ней может случиться?

– Что угодно. Вдруг она упадет с кровати и ушибет голову? Вдруг проснется, а нас рядом нет? Мы в чужом городе. Ее могут похитить.

– Видишь вон ту лопату у навеса? Услышу кого-нибудь, кого угодно, и я этому пидарасу башку в плечи вобью.