Петр Великий и его время - Виктор Иванович Буганов

окружавшая, привила ему немало пороков, и главные среди них ханжество и склонность к хмельному питию. Среди близких к нему людей, а царевич называл их по примеру отца «компанией», были родственники по отцу и матери Нарышкины и Лопухины, его духовник Яков Игнатьевич (или Игнатов, по принятой на Руси манере обращения). Далее шли ключарь Благовещенского собора в Кремле Иван Афанасьевич, протопоп Алексей и др. Наибольшее влияние имел на него духовник, глава «компании», доверенное ею лицо во всем. С ним он вел частые беседы и состоял в тайной переписке. Члены «компании» - скопище людей весьма колоритных. Один из них - Василий Колычев, муж кормилицы Алексея, носил прозвище Ад; Андрей Нарышкин - Сатана, другой Нарышкин, Иван, - Молох и т. д. Все они с плохо скрываемой ненавистью относились к Петру и его окружению, их идеям, замыслам и делам. При этом разжигали честолюбие молодого царевича, нашептывали ему, что как только отец умрет или погибнет где-нибудь от шальной пули или сабли, то он, царевич, все сделает по-своему: упразднит новшества, никому-де не нужные, вернется к старине заветной, будет править так, как заведено дедами и прадедами, - в тишине да покое, благолепии и величии.

Петр догадывался, что из сына не получается наследника его начинаний, замыслов. В 1704 г. он повелел 14-летнему сыну участвовать в походе под Нарву, который закончился ее взятием. Однако отец чувствовал, что сын старается уйти в сторону от активной работы, от опасностей, что его не волнует то, чему посвящает он свою жизнь. Петр внушал Алексею, что нужно служить Отечеству, как служит без оглядки и корысти его отец, советовал взяться за ум, предупреждал:

- Если мои советы разнесет ветер и ты не захочешь делать того, что я желаю, я не признаю тебя своим сыном.

Но Алексей по-прежнему хитрил, увиливал, не утруждал себя чем-либо серьезным, делал вид, что очень занят чем-то важным, но все это для отвода глаз, обмана царя-отца. Главное, чем он был озабочен, - дождаться своего звездного часа. Дни, месяцы и годы проходили в томительном ожидании, хитростях и увиливаниях.

Петр внимательно следил за подраставшим сыном, давал ему поручения, отчитывал за плохое исполнение их. Через три года после нарвской виктории посылал его в Смоленск собирать провиант и фураж. В тот год ожидался поход Карла XII на Москву, и 17-летний царевич по приказу отца должен был производить ремонт укреплений: приводить в порядок брустверы, насыпать валы, усиливать артиллерию и гарнизон. Потом занимался комплектованием пяти новых полков. Привлек его Петр и к организации борьбы с участниками третьей Крестьяп-ской войны на Дону и в прилегающих к нему областях. Как и в остальном, Алексей Петрович проявлял незаинтересованность, халатность. Его больше интересовали выпивки с друзьями, разговоры, в которых осуждению и осмеянию подвергалось все, чем занимался отец. Государь видел это, негодовал. По поводу присылки плохих рекрутов в Преображенский полк царь выговаривал сыну:

- Я зело недоволен присылкою в наш полк рекрутов, которые и в другие полки не все годятся, из чего вижу, что ты ныне больше за бездельем ходишь, нежели дела по сей так нужный час смотришь.

Царевич, как всегда, в ответ изворачивался и лгал:

- А что ты, государь, изволишь писать, что присланные 300 рекрутов не все годятся и что я не с прилежанием врученные мне дела делаю, и о сем некто тебе, государю, на меня солгал, в чем я имею великую печаль. И истинно, государь, сколько силы моей есть и ума, врученные мне дела с прилежанием делаю. А рекрут в то время лутче не мог вскоре найтить; а ты изволил, чтоб прислать их вскоре.

Все-таки его беспокоило, кто же говорит царю о его поведении, небрежении к делам. Царевич запросил петровского кабинет-секретаря Макарова:

- Алексей Васильевич! Пожалуй, отпиши ко мне, доведався, какой и за что на меня есть государя-батюшки гнев, что изволит писать, что будто я, оставя дела, хожу за бездельем, отчего ныне я в великой печали.

Макаров ничем не мог ему помочь и попросту не ответил. Неприятные последствия размолвки предотвратила мачеха Екатерина, к которой обратился за помощью пасынок-бездельник. Царь, простив его, снова и снова наставлял, просил:

- Также пишешь, что рекрутов в то число добрых не было и для того таких послал; и когда б о том ты так отписал тогда, то б я сердит па тебя не был.

- Чини по данному тебе письму не с печалью, но с радостию, ибо все тебе ж пригодится, и у меня будешь в ласке.

Отец, по всему чувствуется, рад был узнать, что сын не так уж безделен, надеялся, что из пего получится в конце концов наследник его делу. Однако царевич продолжал хитрить, обманывать отца, уклоняться от серьезного, настоящего дела и ждать будущее. Спустя 10 лет он признался:

- А когда уже было мне приказано в Москве государственное правление в отсутствие отца моего, тогда я, получа свою волю (хотя я и знал, что мне отец мой то правление вручил, приводя меня по себе к наследству), и в большие забавы с попами и с чернцами и с другими людьми впал.

Царевич, по русскому выражению, вошел в возраст, и отец собрался его женить. Невестой избрал Софью-Шарлотту, принцессу брауншвейг-вольфенбюттельскую, девицу высокую и худую, с покрытым оспинами лицом. По мысли царя, дело не во внешности, важно другое: ее сестра замужем за наследником престола, будущим императором Священной Римской империи Карлом VI; обе они - родственницы курфюрста ганноверского, будущего английского короля Георга I. В апреле 1711 г. подписали брачный договор, 14 октября в Торгау состоялась свадьба. Петр присутствовал на торжестве. Приезжал сюда и знаменитый Лейбниц, философ и математик, беседовал с царем, от которого был в восхищении:

- Я ездил в Торгау не столько для того, чтобы посмотреть на свадебное торжество, сколько для того, чтобы видеть замечательного русского царя. Замечательны дарования этого великого государя.

Таланты Петра ценили многие. Не оценил их единственный его сын. Остался недоволен царевич и женой, которую выбрал ему отец, исходя из политических соображений:

- Жену мне на шею чертовку навязали: как к ней ни приду, все сердитует и не хочет со мною говорить.

Как видно, жена не жаловала мужа, «сердитовала» на него, как и царь-свекор. По примеру Петра, опа, вероятно, высказывала неудовольствие тем, что ее муж занят не делами, а попойками. Недовольство женой усиливалось и из-за увлечения любовницей Евфросиньей Федоровой, из крепостных «девок» Н. Вяземского, его бывшего учителя.

Алексей Петрович в связи с женитьбой пребывал с