Ричард Длинные Руки. Ричард и Великие Маги - Гай Юлий Орловский

– Да я не присматривался, – признался я честно. – Мы же не на отдыхе были! Не до красот природы и ее окрестностей! Работа, обязанности, долг – это для мужчин свято. Я исполнял долг на благо родины. Пусть не моей, хотя почему не моей?

Она сказала сердито:

– Вы, как и все мужчины, не умеете отличать настоящее от усиленного магией? Хотя, думаю, даже вам не показалось, не прикидывайтесь. Иначе не стали бы императором.

– Вам можно, а мне нельзя? – сказал я с обидой. – Кстати, а женщины отличают? Когда косметика с магией?

– Конечно, – отрезала она. – Если всмотреться! А мы всматриваемся всегда. А что, ничего и не заметили?.. Хотя что вы видите, кроме войн и сражений?..

Я сказал примирительно:

– Я не типичный самэц, женщин замечаю, вот вас сразу засек! Но раз с герцогиней вы меня принудили, прям суставы и сейчас ноют, то это не считается, я же на ее месте представлял вас!

Она посмотрела с недоверием.

– Правда?

– Клянусь, – ответил я. – Иначе бы не смог… а если бы и смог, то разве что разок-другой… Однако сейчас только вы, Мишелла. Что-то есть в вас особенное… Еще не понял. Этой ночью я снова убедился, что вы лучше всех.

– Ну спасибо, – ответила она с легким сарказмом. – Как же мне это льстит!.. Хотя вообще-то, если честно, в самом деле льстит.

– Могу я предложить вам руку? – поинтересовался я.

Она спросила с подозрением.

– Зачем?

– Прогуляемся по саду, – объяснил я. – Там много альтанок. В вашей любимой вы меня изнасилуете в отместку за сегодняшнюю ночь.

Она вздохнула, ее светлое чело на миг омрачилось, но ответила строго и рассудительно:

– Долг есть долг, ваше величество. Пусть герцогиня сперва соберет людей своего клана, а те пришлют к дворцу лучших дипломатов и деятелей. Иначе ее усилия будут напрасными.

– Ох, – сказал я с огорчением, – я думал, то была одноразовая операция.

– К постоянству вас никто не обязывает, – напомнила она, – да и кто сможет?.. Но дайте ей несколько дней.

– Ночей?

Она выговорила с трудом:

– Ваше величество, вы же знаете, что я имею в виду.

Она смотрела с печалью, я видел, как в ней борется страх потерять такого красавца, который к тому же страшный и загадочный император Севера, подумать только, но, с другой стороны, герцогиня нашла для нее какие-то убедительные доводы, почему нужно сделать так, как они делают сейчас вместе, а не иначе.

– Хорошо, – ответил я жертвенно, – если для отечества, то что ж, мужчины привыкли приносить себя… но с вас потом компенсация!

Она отвела взгляд.

– Ваше величество… я полностью в вашей власти.

– Э-э, – сказал я, – нет-нет, это нечестно. Не надо строить из себя жертву, это я жертва вашей изощренной интриги.

– Ваше величество?

– Вы с герцогиней, – сказал я обвиняющим тоном, – разыграли хитрую партию!.. Согласен, в интересах отечества, а в его интересах мы все должны чем-то жертвовать, так что я готов спать с герцогиней еще несколько ночей, но затем вы должны мне все компенсировать!.. Отечество должно вознаграждать своих героев, что жертвовали ему… в общем, жертвовали.

Она ответила покорно:

– Да, ваше величество. Это в интересах империи!

– Хорошо быть патриотами, – сказал я. – Это вознаграждаемо при правильном распределении полномочий между центром и субъектами. Мишелла?

Она присела, растопырив в стороны платье.

– Ваше величество…

Она вышла первой, я следом, придворные перестали шушукаться и двинулись за мной цветной и приятно пахнущей толпой, как яркие бабочки в погоне за дивным цветком.

Вечер и полночи провозился с отчетами с мест, принимал графа Васессера с ежедневным докладом, в полночь пришла герцогиня, тихая и молчаливая, но прекрасно понимаю, что в коридоре у двери уже целая толпа допущенных к секретам, ждут новостей.

На эту ночь то ли она оказалась более раскованной, то ли женским чутьем определила, что для нас женщины в постели, как и в темноте, все одинаковы, постаралась подыграть моим питекантропьим желаниям.

Я в свою очередь, помня свою принадлежность к более высокой культуре, постарался питекантропство подать чуть в более рафинированной обертке, хотя слишком далеко не заходил, вообще не люблю потакать женщинам, а у кого из них слишком завышенные требования или чересчур экзотические желания, идут лесом, обойдусь, в базовых потребностях они все одинаковы, а я не тупой Дон Жуан, что в простейшей базе пытался отыскать что-то особенное.

Все же ее тряхнуло, наше школьное образование даже в этом распущенном обществе выглядит развратом, а я в конце концов сел в постели поудобнее, опершись о высокую резную спинку, сотворил большую чашку крепкого горячего кофе и с наслаждением сделал большой глоток.

Герцогиня смотрит непонимающими глазами, я спохватился и сделал ей чашку поменьше, из тончайшего фарфора, расписанную золотом, а кофе заполнил чуть больше чем наполовину.

– Ваша светлость…

Она приняла чашку обеими руками, очень осторожно, спросила, не отрывая от нее взгляда:

– Ваше величество?

– Вообще-то кофе пьют по утрам, – объяснил я виновато, – но я такая грубая скотина, что и на ночь пью, а потом без задних ног, как бревно какое неотесанное.

Она некоторое время смотрела, как я пью, а я отхлебывал с огромным удовольствием, чувствуя, как сила и утренняя бодрость вливается в мое усталое за тяжелый день тело.

Она прошелестела негромким голосом:

– Ваше величество, это для вас привычно?

– Постель? – спросил я.

– Такой чудный напиток в постели, – пояснила она.

– Вообще-то да, – ответил я. – Всегда начинаю с него день. Император и должен быть выше ритуалов, если вы имели в виду какие-то каноны. Иначе что он за император?

Она сделала осторожный, почти бережный глоток, сказала тихонько:

– Но это очень… любезно.

– Правда? – спросил я. – Герцогиня, в моем королевстве таким пустякам придают не больше значения, чем заслуживают. Потому подал я вам кофе или не подал, подали его мне вы или не подали…

– У вас простое общество?

– Да, – согласился я. – Но не еще простое, а уже простое.

Она задумалась, такое в самом деле представить трудно. По логике, все должно усложняться, но не все понимают, что усложняется только общество в целом, но некоторые с виду очень важные структуры в нем могут упрощаться до пределов, а то и растворяться в небытие.

– У вас там… интересное устройство.

– Будет и здесь, – пообещал я, взглянул на нее и предложил внезапно даже для себя: – Можете поучаствовать.