Советский Пушкин - Арсений Александрович Замостьянов

Рыцарь, — фигура трагическая. Он кончает безумием: страсть к деньгам и здесь проявляет себя как ужасная, роковая разрушительная сила.

Отношение Пушкина к капитализму, в той форме, в какой он имел с ним дело и как он его понимал, в известной степени продиктовано аристократическим презрением к торгашеству, к деньгам и аристократической идеализацией феодально-помещичьих нравов. Однако, аристократический момент далеко не исчерпывает отрицательного отношения Пушкина к буржуазно-капиталистической нравственности. Известно, что и в отношении Герцена к капитализму психологические черты барина-аристократа сыграли свою роль. Пока ограничимся установлением факта, что Пушкин относился к возникающему капитализму, к его авангардным проявлениям в России отрицательно. Он осуждал нарождающуюся капиталистическую нравственность. Это обстоятельство много помогает нам в выяснении природы одиночества Пушкина. Пушкин был дворянский поэт, и в то же время он был в конфликте с дворянством; Пушкин был сыном буржуазного просвещения, и в то же время Пушкин не признавал нарождавшейся капиталистической нравственности.

На плакате — Пушкин и Сталин. И, пожалуй, самая актуальная для советского времени пушкинская цитата

В итоге Пушкин оказывался в конфликте с господствующей моралью дворянского булата и с нарождающимися законами буржуазного злата:

«Все мое» — сказало злато;

«Все мое» — сказал булат.

«Все куплю» — сказало злато;

«Все возьму» — сказал булат.

И то и другое было одинаково несправедливо и бесчеловечно, и то и другое одинаково не устраивало Пушкина.

Социальный смысл конфликта Пушкина с действительностью (окончание)

Главный социальный интерес Льва Толстого как художника и как мыслителя Ленин определял следующими словами:

«В ряде гениальных произведений, которые он дал B течение своей более чем полувековой литературной деятельности, он рисовал преимущественно старую, дореволюционную Россию, оставшуюся и после 1861 года в полукрепостничестве, Россию деревенскую, Россию помещика и крестьянина».

(Ленин, том XIV, стр. 400.)

Анализируя творчество и миросозерцание Пушкина, легко’ заметить, что великого поэта очень сильно занимало не дворянство само по себе, не конфликт между крепостническим хозяйством и потребностями зарождавшегося капиталистического рынка, а взаимоотношения дворян и крепостных, «Россия помещика и крестьянина», но тех времен, когда о ликвидации крепостного права можно было только тайно мечтать. Пушкин фиксировал свое внимание на центральном классовом конфликте эпохи, на конфликте, который и до него, и после него определял исторические судьбы России. Пушкин не был бы реалистом, если бы он обошел главный вопрос современной ему действительности — вопрос о помещике и его крепостном рабе. Что здесь заключена проблема проблем, что все политические вопросы упираются в мужика — это понимали, пожалуй, все. Однако, подавляющая масса дворянства, начиная с Романовых и кончая владельцами отдаленнейших медвежьих углов России, из этого делала только один вывод: все должно оставаться по-старому, беспощадно и жестоко должны пресекаться самые зачаточные поползновения к изменению отношений, чуть было не опрокинутых восстанием Пугачева. Как горюхинский управитель, правительство и господствующий класс в России пеклись о смирности вотчины, как о главной крестьянской добродетели.

Просвещенный и ясный разум Пушкина понимал, что старые отношения не могут быть сохранены надолго, что упорство в проведении социальной политики Николая I приведет рано или поздно к катастрофе. Известно, как сам Пушкин желал разрешения противоречия между помещиками и крепостными. Его страшила перспектива низовой народной революции. Разумная предусмотрительность и человеколюбие господствующих могли бы, — полагал он, — привести к компромиссу, удовлетворяющему обе стороны. Онегин в своих владениях

Ярем он барщины старинной

Оброком легким заменил…—

и уже даже после этого мероприятия — раб судьбу благословил. Если бы все помещики были подобны Онегину или даже родителям Гринева, крестьянские восстания типа движения Пугачева были бы просто невозможны.

«Я знал, — рассуждает Гринев в одном из вариантов „Капитанской дочки“, — что матушка была обожаема крестьянами и дворовыми людьми, батюшка, несмотря на свою строгость, был также любим, ибо был справедлив и знал истинные нужды подвластных ему людей. Бунт их был заблуждение, мгновенное пьянство, а не изъявление их негодований».

Однако, в чем бы ни заключались причины волнений крепостных, Пушкин и в письмах, и в публицистических высказываниях, и в художественных произведениях осуждал восстание как путь к улучшению положения крестьян. Насильственное усмирение крестьянских восстаний он считал неизбежным, но он в то же время ожидал от победившей власти милости, благоразумия и предусмотрительности. Нечего и говорить, что эти ожидания были напрасны. Любопытно отметить, что Пушкин как правдивый художник, как реалист не изображает фактов милости правительства к мужикам, особенно к бунтующим. Отрицательное отношение к восстанию Пугачева выражено в «Капитанской дочке» вполне ясно. Мероприятия правительства по усмирению восстания оправданы — кроме жестокостей, однако. Милость же и справедливость Екатерины II обращены только на несправедливо осужденного дворянина Гринева. Милость императрицы в повести Пушкина не нарушает практики социальной системы, она не затрагивает установившегося характера отношений помещиков и крепостных.

В «Дубровском» сюжет включает в себе описание крестьянского бунта. Бунт вызван не политически зрелым недовольством крепостных своим положением, а их нежеланием перейти из-под власти доброго помещика под власть злого самодура. В изображении мотивов движения крепостных лишний раз обнаруживается зрелость реализма Пушкина, избегавшего всего доктринерского, надуманного, тщательно следившего’ за правдоподобностью повествованья во всех его деталях. Бунтующие мужики не идеализируются Пушкиным. В прощальную речь Дубровского, обращенную к покидаемым им соратникам, вложены и такие слова: «Но вы все мошенники, и вероятно не заботитесь оставить ваше ремесло». Под ремеслом здесь подразумевается разбой. Однако, Пушкин для развязки; не использует ни одной черты, которая смягчила бы отрицательную характеристику угнетателей крестьян. Мирная развязка — прекращение бунта — мотивирована любовью: Дубровский сложил оружие, потому что он опоздал помешать свадьбе Маши с князем Верейским, потому что Маша считает своей обязанностью быть верной религиозному обету.

Анализ классовой позиции Пушкина нельзя просто исчерпать ссылкой на то, что он был против крестьянских восстаний, что он считал необходимым усмирение восставших. Пушкин жил в обстановке, когда противоречиво и часто неясно для современников шли начальные стадии процессов классовой размежевки, ускорившейся после реформ 60-х годов и совершенно определившейся уже после образования рабочего класса, ко времени революции 1905 года. Его гуманность носила еще «обще-человеческий», то есть отвлеченный характер. Пушкин боялся народной революции прежде всего потому, что он бережно относился к жизни каждого человека, человека вообще.

«Не приведи бог видеть русский бунт, — писал он, — бессмысленный и беспощадный. Те, которые замышляют у нас невозможные перевороты, или молоды и не знают нашего народа, или уже люди жестокосердые,