Однажды в Риме. Обманчивый блеск мишуры - Найо Марш

— Без комментариев, — ответил Кеннет.

— Единственная моя забота — это получить от вас заявление о том, что вы с Мейлером расстались, и о том, куда он пошел — в какую сторону, — когда оставил вас. Ваш мозг, — продолжал Аллейн, — не настолько одурманен наркотиками, чтобы вы меня не понимали. Этот человек не только одурачил вас и ограбил вашу тетю. Он убил старую женщину. Полагаю, вы знаете, какое наказание полагается за помощь и соучастие в убийстве.

— Это римское право? — с насмешкой, но дрожащим голосом поинтересовался Кеннет.

— Вы — британский гражданин. Мейлер тоже. Вы не хотите, чтобы его поймали, да? Вы боитесь огласки.

— Нет!

— Тогда скажите мне, куда он пошел, расставшись с вами.

Сначала Аллейну показалось, что Кеннет раскиснет, потом — что откажется, но ничего этого молодой человек не сделал. Он несколько секунд уныло смотрел на Аллейна и, как видно, собирался с духом. Прикрыл своими белыми ладонями рот и, слегка покусывая пальцы, склонил набок голову. Наконец он заговорил и, начав, похоже, испытал облегчение.

Он поведал, что когда Мейлер передал ему запас героина и кокаина, он «кольнулся». У него был с собой шприц, а Мейлер, предполагая, что молодой человек пожелает это сделать, дал ему ампулу с водой и помог. Наложил жгут, использовав для этой цели шарф Кеннета.

— Себ, — сказал Кеннет, — классный… понимаете… это нелегко, пока вы не приобретете сноровку. Найти нужное место. Поэтому он все приготовил и ширнул меня прямо там, и я почувствовал себя фантастически. Он сказал, что мне лучше вернуться к группе.

Они прошли вместе в глубь старой церкви и оказались у железной лестницы. Мейлер спустился вниз в инсулу вместе с Кеннетом, но в митреум не пошел, а двинулся дальше по крытому переходу в сторону колодца.

Как понял Аллейн, подкрепившийся Кеннет под наплывом приятного самочувствия остановился у входа в митреум и лениво наблюдал за Мейлером. Дойдя в своем рассказе до этого места, молодой человек облизал губы и, глядя на Аллейна, произнес, похоже, с некоторым удовольствием:

— Сюрприз, сюрприз.

— Что вы имеете в виду?

— Я это видел. Снова. То, что видела эта куколка Джейсон. Вы знаете. Тень.

— Виолетты?

— На фоне той штуки. Вы понимаете. Саркофага.

— Значит, вы ее видели?

— Нет, не видел. Кажется, он находился между нами. Не знаю. Я был под кайфом. Там выпирает какая-то опора. В любом случае я был под кайфом.

— Настолько, что, возможно, вы все это вообразили.

— Нет, — громко уверенно сказал Кеннет. — Нет.

— А потом?

— Я вошел в это великолепное помещение. Храм, или как там его. Там были вы. Все вы. Рядом с тем богом. И здоровая улыбающаяся баронесса выстраивала вас для групповой фотографии. А все это время, — в волнении произнес Дорн, — все это время рядом, за углом, Себ душил эту продавщицу открыток. Как возбуждающе! — Он расхохотался.

Аллейн посмотрел на него и произнес:

— Вы не могли всегда быть настолько плохим. Или вы просто от природы тупое, неисправимое чудовище? Насколько велико было участие Мейлера с его Г. и К. заготовленной заранее ампулой дистиллированной воды в производстве данного продукта?

Губы Кеннета все еще кривила улыбка, хотя он уже начал всхлипывать.

— Замолчите, — спокойно сказал Аллейн. — Не делайте этого. Возьмите себя в руки, если можете.

— Я испорченный ребенок. Я это знаю. У меня никогда не было шанса. Меня испортили.

— Сколько вам лет?

— Двадцать три года. Кто-нибудь вроде вас мог бы мне помочь. Правда.

— У вас есть какие-нибудь предположения, почему Мейлер не пошел с вами в митреум? Он ждал встречи с той женщиной?

— Нет. Нет, уверен, не ждал, — возбужденно заговорил Кеннет, не сводя с Аллейна глаз. — Я говорю правду, — добавил он, ужасно имитируя мальчишку, которого бранят. — Я пытаюсь быть хорошим. И я скажу вам кое-что еще. Чтобы доказать.

— Продолжайте.

— Он сказал мне, почему не пойдет со мной.

— Почему же?

— У него была встреча. С кем-то еще.

— С кем?

— Он не сказал. Я сообщил бы сказал вам, если бы знал. Он не сказал. Но у него была назначена встреча. Там, внизу. Он сказал мне.

Зазвонил телефон.

Когда Аллейн снял трубку, его охватило знакомое ощущение: полная тишина, нарушаемая отдаленным и глухим стуком закрывшейся двери, намеком на пространство и пустоту. Он совсем не удивился, когда густой голос спросил:

— Это не мистер Аллейн?

— Это он, отец.

— Сегодня утром вы упомянули, где вас можно будет найти. Вы сейчас один?

— Нет.

— Нет. Что ж, мы больше ничего в таком случае не скажем. Я позвонил вам, мистер Аллейн, прежде чем кому-то еще, в связи с одним возникшим делом. Может, это пустяк, а может, совсем наоборот.

— Да?

— Если я не очень вас затрудняю, я был бы очень обязан, если бы вы любезно заглянули в базилику.

— Разумеется. Это?..

— Ну, может, и так, а может, и нет. И, признаться, мне бы не хотелось вызывать к себе толпу полиции, если потом окажется, что это крыса.

— Крыса, отец Дэнис?

— Или крысы. Скорее последнее. Учитывая силу.

— Силу, вы сказали?

— Сказал. Силу запаха.

— Я буду у вас, — сказал Аллейн, — через пятнадцать минут.

Чемоданчик с профессиональным снаряжением для обследования места убийства стоял в гардеробе. Он взял его с собой.

I

После захода солнца церковь Сан-Томмазо в Палларии выглядела по-другому. Ее фасад как будто потемнел, а окна лишь слегка светились изнутри. Тень совсем поглотила вход, где Виолетта проклинала Себастьяна Мейлера, двери были закрыты.

Аллейн недоумевал, как он попадет внутрь, когда из тени вышел отец Дэнис.

— Добрый вечер, и да благословит вас Господь, — произнес он.

Открыл маленькую дверь-калитку в монументальных дверях и вошел первым.

В темноте запах ладана и горячих свечей казался более ощутимым. Маленькие огненные язычки пламени неподвижно застыли перед святыми. Над главным алтарем светилась лампада рубинового цвета. Это было целиком заполненное изнутри пространство. Позитивное пространство.

Из ризницы вышел брат Доминик, и они проследовали в притвор с его задернутыми тканью киосками. Там горел свет и было душновато.

— Очень похоже, что я зря вас сюда вызвал, а вы, может, еще и не ели, — сказал отец Дэнис. — Могу сказать, что это было сделано с ведома моего настоятеля.