О чем молчат твои киты - Александр Викторович Тюжин

class="p1">Потом стер все на фиг, оставил только про дядю Вову, про то, что Луиза права и как я ей благодарен.

Ответ:

«Да, пошел ты! Летай дальше, пока не сдохнешь прямо в воздухе».

Ок. Заслужил.

Я выключил телефон. Снова уставился в окно. Может, и правда, нет ничего ценного в жизни? На черта мы так за нее цепляемся? И ради кого? Ради себя или близких? Ну, умру я. Да, страшно немного. Неизвестность. Зато не будет больно. Зато не надо ничего делать, ни перед кем оправдываться, не стараться быть таким, как все, не надо больше портить обои, портить воздух, гоняться за пустыми желаниями и ценностями. Что ценного я подарил миру? Себя любимого?

Другие вот проявляют сострадание, помогают осуществить мои тупые и наглые желания. Хотя не должны. Кто я им? Никто. Что я сделал для них? Ничего. Ну да, болезнь, ну да, умру. Но так все умрут, но не всем даются эти бонусы. А чем я заслужил? Дарю другим надежду? Какую надежду? Побороть рак? Ну так его можно победить только силой воли, чудом и лекарствами. А я как-то не стараюсь лечиться. Сначала к доктору отправил Валера, теперь вот Луиза, завтра, может, еще кто отправит, а мне бы с аквалангом поплавать да панд погладить. Наглый и жалкий эгоист.

Но что, что я могу подарить миру?

Стало горько.

Тело резко дало о себе знать. Начало ныть, тяжелеть. Оно словно налилось свинцом, словно атмосферное давление резко повысилось и вдавило меня в кресло автобуса.

Перед глазами поплыли круги, все начало мутнеть.

Бешеный пульс стал отдаваться в висках и на запястьях.

Нет, не позволю, нельзя отключаться! Я сильнее этого чертового недуга!

Тут я заметил парня, того, что со своими товарищами развел меня и заставил снять все деньги с карты. Он был один и сильно напуган, активно размахивал руками и что-то кричал. Его окружила толпа рассерженных людей и начала метелить. Через мгновение уже он лежал на земле и даже не пытался отбиваться, получая все новые и новые мощные удары.

Есть все же справедливость. Я ведь говорил: карма не дремлет.

В глазах слегка прояснилось. Включил телефон:

«Может, уже напишешь про Несси? Или я сама?»

Написал. Мол, пропала хорошая девочка, особые приметы, всем, кто видел, или слышал, или хоть что-нибудь знает, просьба писать в личку или по электронному адресу. Не в таком ключе, конечно, иначе бы еще одного гневного письма от Луизы не избежать. Но чуда не произошло. Лайки, репосты, комменты, но одного-единственного сообщения: «Да это же Несс, вчера с ней только виделись», – так и не появилось.

Я доехал до дома, купил бутылочку «Хугардена», в несколько глотков выпил и практически сразу отрубился, а утром уже сидел в кабинете Сергея Валентиновича. Довольно тучный человек с очень высоким лбом и небольшими, редко посаженными зубами подмигнул мне и принялся изучать карту с историей болезни. Мне понравилось, что он не болтал лишнего, не делал лишних телодвижений, не деликатничал со мной и не был пренебрежителен, словно делал мне одолжение. Все давалось ему просто и естественно, несмотря на вес и размеры. Короче говоря, во всех отношениях приятный человек. Он осмотрел меня, отправил на повторные анализы.

Правда, результаты оказались неутешительными. На мгновение улыбка исчезла с его лица, а затем он честно сказал:

– Порадовать вас, молодой человек, нечем, извините.

– Я и не сомневался, Сергей Валентинович.

Помолчали.

Вот и все. Умерла надежда. А без нее, как известно, и мне рассчитывать не на что.

Опухоль увеличилась. Ни о какой ремиссии и речи быть не могло. Химия бесполезна, радиотерапия тем более. Каких-то новых экспериментальных таблеток, о которых часто упоминают в фильмах, ждать не стоило. Все средства могли лишь оттянуть конец на месяц-полтора. А стоило ли это делать? Доктор напрямую спросил меня об этом. Возможно, не совсем профессионально с его стороны, но вполне логичный и оправданный вопрос. Действительно, что даст мне этот месяц? С каждым днем будет становиться только хуже.

Только хуже.

И хуже,

И хуже, черт возьми!

На что я надеялся?

Надрать раку задницу…

Просто в глубине души я не верил, что все по-настоящему. Это мираж, сон, игра, очередной квест, но только не правда. Только не реальность.

Онколог искренне вздохнул и похлопал меня по плечу. У него не было спасения для меня. Он такой же человек, как и многие. А люди, к сожалению, не всемогущи.

Не было и хороших новостей в соцсетях.

Как сквозь землю провалилась. Ни слуху ни духу. Даже ни намека. Но ведь так не бывает. Не должно быть так. Хотя жизнь упорно доказывает, что именно так и бывает.

– Вы только Луизе ничего не говорите, назовите какой-нибудь препарат, мол, назначили и все такое.

– Договорились.

Я вышел из кабинета, ноги были словно не мои и отказывались слушаться.

В коридоре ждал Валера. Он и привез меня в клинику.

– Ну как?

Я молчал.

– Ну как? – повторил вопрос товарищ.

– Валер, прости меня за все.

– Какой прости? Ты чего? – И вдруг осекся. – Он что? Погоди. Не может быть…

Я развел руками и сел на скамейку. Ноги совсем не хотели или не могли держать.

– Ты же сам сказал, что он крутой доктор.

– Так и есть, наверное…

– Наверное. Пусть тогда назначит лечение. Дорогое, очень дорогое, неважно какое, деньги найдем, деньги найдем, не проблема. Так же нельзя.

Товарищ направился было к кабинету, но я схватил его за руку:

– Не мешай человеку работать!

– Да он не доктор, он шарлатан. Пусть сделает что-нибудь.

– Валер, он сделал уже.

– Что он сделал?

– Все, что мог.

– Отпустил восвояси? – Валера кипел уже от злости. Валера Кипелов.

– Не кричи, мы в больнице.

– Ты больной? – но снова осекся.

– Конечно, больной. Мы оба это знаем.

– Да ты на всю голову больной, идиота кусок! – и захлюпал носом.

Ну вот, снова меня обзывают. Мало мне, конечно.

Тяжело уходить, когда видишь слабость близких тебе людей. Они будут грустить, вспоминая тебя. А что в этом хорошего? Что хорошего в грусти? И снова стал думать, что же я могу дать этому миру?

Валера кинулся обниматься. Сжал меня так, что я чуть не задохнулся. Любитель телячьих нежностей.

– Я слизняк, я чудила, – запел в голове Том Йорк.

Самая подходящая песня для данного момента.

А дома я снова напился. Валера уже больше не бросал укоризненные взгляды. Теперь я вообще волен делать, что захочу. Разве что убивать никого не стоит. Хотя пара сотен человек достойны этого. Вот