Дикарь - Марина Суржевская

— Ты изменил мне! — кажется, я уже ору.

— Я раскаиваюсь, — мой муж нахмурился. — Это была ошибка, и ты достаточно наказала меня. Послушай… — он осторожно сжал мою руку. — Давай мы просто поговорим? Я соскучился, Софи…

Я ничего не понимала. Смотрела в красивое лицо Гордона и не понимала. Любит? Соскучился? Что происходит?! Он проехал все королевство, чтобы вернуть меня? И сейчас смотрит так нежно, как в первые месяцы нашего знакомства…

Гордон поднес мою ладонь к губам.

— Просто дай мне ещё один шанс, Софи, — тихо сказал он. — Я наломал дров, знаю. Но я… не хочу тебя терять. Я понял, как мне без тебя плохо и что я к тебе чувствую. Я смогу снова завоевать твое доверие. Ты ведь любишь меня. Я знаю, что любишь!

Люблю? Наверное… Я как зачарованная смотрела в лицо Гордона. Темные волосы, прямой нос, четко очерченные губы. Как я не замечала, что они с Шерхом похожи? Действительно, похожи. Если бы не худоба, не шрам, не вечная щетина и растрепанные волосы Хенсли, то я могла бы заметить сходство. Только цвет глаз совсем другой. У Гордона небесная синева, а у Шерха — бесконечная тьма.

— Я многое осознал, пока тебя не было, — продолжал Гордон, не спуская с меня глаз. — Все понял. Никто не сравнится с тобой, любимая. У нас теперь все будет по-другому, я тебе обещаю…

Моя голова кружилась. Я почти тонула! Хотела оттолкнуть, но стояла, не дыша.

— Ты ведь любишь меня по-прежнему, Софи. Признай это…

Гордон наклонился. Его лицо было так близко. «Поцелует», — как-то отрешенно подумала я. Сейчас он меня поцелует. Странная ночь. Начал целовать Шерх, а продолжит Гордон?

Тряхнула головой, сбрасывая наваждение, и отодвинулась. Муж разочарованно вздохнул. Шерх молчал. Шерх?

В комнате его не было. А я даже не слышала, когда Хенсли ушел.

Озноб начался, когда я открыл дверь и увидел кэб, да еще и с новомодным двойным паровым двигателем, латунными ручками и роскошным светло-бежевым салоном. Слишком дорогой транспорт для простого смертного. В Оливковую рощу пожаловала редкая птица. Я почти знал, кого увижу.

Гордон.

Брат изменился. Возмужал, заматерел. Магический поток вокруг него я чувствовал как легкий запах — дразнящий и недоступный мне. Стоило уловить этот аромат, и холод пробежал по позвоночнику, предвещая приход приступа. И там, в комнате, которую я шесть лет считал своим убежищем, я вдруг ясно увидел, как убого мое жилище, моя жизнь и я сам.

Ущербный, на что я надеялся?

Дохлые жроты, а ведь и правда надеялся. За короткое время проклятая надежда успела взрасти в моей душе, расцвести и дать плоды. За ничтожный срок я воспрял духом и даже поверил, что не все для меня кончено. Ведь было это лавандовое поле? Было. И гроза была. И рыжая, страстная, горячая — тоже.

А значит?

Близость — яркая, острая и дурманящая не откинула меня в приступ, значит… я выздоравливаю?

Как бы не так! Я смотрел на Гордона и Софи, моля Духов лишь об одном. Только бы не свалиться прямо сейчас. Не упасть с воем, под ноги Гордону, не лишиться разума на глазах у Софи. Но когда они потянулись друг к другу с поцелуем…

Повернулся и вышел, они не заметили. А потом просто побежал, торопясь скрыться, залезть хоть в какую-нибудь нору, где можно переждать приступ и отдышаться.

За гейзером в холмах были пещеры, но слишком далеко — не дойду. Остается, и правда, нора. Я нашел ее случайно, довелось как-то удирать от разъяренного кабана. Выстрелил в зверя, но лишь ранил, и в отместку кабан решил добить меня. Была зима, я трясся в ознобе почти как сейчас и залезть на дерево был не способен. Тогда — то и увидел темный лаз в корнях старого дерева. Нырнул с головой и провалился целиком. Кроличья нора вела в утрамбованную и обложенную мореным деревом берлогу. Наверное, ее сделал кто-то из бывших владельцев Оливковой рощи, и для меня это помещение под землей стало настоящим спасением.

Сегодня я тоже провалился вниз, дополз до тюфяка и одеяла, которые давно притащил сюда. Свернулся, засунул в рот кусок деревяшки. Холод уже рвал куски моего тела изнутри, отгрызал осколками зубов. Больно…

Как-то равнодушно подумал, что, когда вылезу, Оливковая роща будет пуста. Как я и хотел. Ни рыжей, ни девчонки, ни проблем… Только вот порадоваться не получалось.

Очередной приступ боли скрутил тело, и я сжал деревяшку зубами. Обычно я теряю сознание уже через десять минут. А тут все ещё держусь. Наверное, гейзер хоть немного помогает. Хотя переживать приступы без разума как-то легче. Так что даже не знаю, нужно ли мне такое лечение.

Закрыл глаза, отдышался. Холодно… Как же холодно, сожри все жрот! Как будто в центре огромной черной льдины. Как будто меня замуровали в вечную мерзлоту, похоронили в ней заживо, и непонятно, каким образом я все ещё дышу!

Χоть бы каплю тепла. Хоть бы одну каплю…

Надо было сказать рыжей спасибо. Все же с ней я почувствовал себя счастливым. Короткое такое счастье, но стоит быть благодарным и за это.

Но я снова неблагодарная скотина, потому что все, чего я хочу, это вылезти из этой норы и дать Гордону в морду. Сильно, от души, так, чтобы расквасить его красивый нос. Вот только не выйдет. Я против него и минуты не выстою. К тому же не будет братец пачкать об меня руки, у него есть магия. Откинет и поморщится брезгливо.

Но я бы попытался. Жрот! Я бы попытался. Может, хоть один удар успел бы… Вот только приступы не дали мне ни единого шанса.

В углу норы темнел сундук, в который я сложил осколки. Сколько раз я смотрел на них с отчаянием и злобой? Осознавая все абсурдность своего положения? Мало кто в нашем мире знает, чем являются на самом деле эти мерцающие камушки. Мне довелось узнать, к сожалению. Благо, хватило ума промолчать о своих знаниях, иначе меня не просто запечатали бы, а в тот же миг перерезали горло. Великая тайна осколков, чтоб их! Магия нашего мира… Именно с нахождения этих прозрачных кусочков началась история великих магов и потрясающих открытий. Множество вещей работают лишь благодаря камням.

Любой человек, обнаружив очаг с осколками, прыгал бы и визжал от радости, как поросенок. Я, увидев прозрачные мерцающие куски, чуть не сошел с ума. Приступ накрыл там же, возле очага, я провалялся тогда два дня без сознания. Очнулся и долго лежал, глядя на дорогую находку. Река размыла илистый берег и обнажила углубление, в котором они хранились. Я лежал, пытался дышать и думать. Я не хотел брать их. Я ненавидел их. Но я стянул одну из рубашек и переложил все осколки в узел из ткани. Все до единого.

Теперь они были здесь, в сундуке.

И я по-прежнему ненавидел их.

Наверху зашелестело, и я вскинулся, всматриваясь. В моей норе имелся магический светильник, я держал его здесь на всякий случай. Потянулся, повернул вентиль, зажигая розовато-желтый огонек пламени.