Войско грозного царя. Том 1 - Владимир Алексеевич Волков

посланник при дворе Грозного Иоганн (Ганс) Кобенцль сообщал в своем письме: «Меня уверяли клятвенно, что кроме других в двух только местах хранятся две тысячи орудий со множеством разнородных махин. Некоторые из этих орудий так велики, широки и глубоки, что рослый человек в полном вооружении, стоя на дне орудия, не может достать его верхней части. Один немец, бывший самовидцем, сказывал мне, что при осаде Полоцка не более как от троекратного залпа этих орудий рушились стены крепости, впрочем, весьма сильно и гром от орудий столь ужасен, что небо и земля, казалось, готовы были обрушиться».[514]

Марко Фоскарини в середине XVI столетия писал, что русская артиллерия «в достаточном количестве снабжена бомбардирами, превосходно устроена, обучена и постоянно упражняется, получая известные награды и отличия… Наконец, она снабжена всевозможными боевыми снарядами, какие имеются в настоящее время и у других государей».[515] Англичанин Джайлс Флетчер также отмечал: «ни один из христианских государей не имеет такого хорошего запаса снарядов, как русский царь, чему отчасти может служить подтверждением Оружейная палата в Москве, где стоят в огромном количестве всякого рода пушки, все литые из меди и весьма красивые».[516]

Важным техническим новшеством в артиллерийском деле явилось употребление калибровочно-измерительных циркулей – «кружал», нашедших широкое применение при литье пушек и ядер. Эти приспособления впервые упомянуты в грамоте, направленной в Новгород 27 ноября 1555 года,[517] но, вероятно, применялись они и раньше. С помощью кружал проверяли диаметры стволов и ядер, предназначенных для того или иного вида пушки с тем, чтобы зазор между ядром и каналом ствола обеспечивал скорость заряжания и надлежащую силу выстрела.[518] С этой же целью для обмотки ядер использовали холст, картон и лен, другие уплотнительные материалы, а готовые ядра хранили в специальных «коробах» – прообразе будущих зарядных ящиков. Об использовании в артиллерийском деле подобного рода подручных материалов свидетельствуют дошедшие до нас документы. Так, во время русско-шведской войны 1554–1557 годов, накануне Выборгского похода, в Новгород прислали московских пушкарей, которые должны были научить новгородских кузнецов делать «огнестрельные ядра», возможно, прообраз будущих зажигательных снарядов. Для изготовления их требовалось: «десять холстов, да триста листов бумаги добрые болшие, которая толста, да двадцать два пятька лну мягкого малого, да восмь ужищ лняных, по двадцати сажен ужищо, каковы выберут пушкари, да восмь коробок на ядра и на мешки, да осмеры возжи лычные, да двадцать гривенок свинцу, да восмь овчин».[519] По-видимому, снаряды делали, заворачивая железные ядра в несколько слоев плотной бумаги и ткани, возможно, пропитанных горючим составом (смолой и серой), оплетая затем прочными льняными «ужищами».

Несмотря на появление в середине XVI века колесных лафетов, к месту будущего сражения «великие пушки» и мортиры, их «волоки» и «станы с колесы» доставлялись на подводах либо на речных судах.[520] Так, ранней весной 1552 года, перед началом подготовки Казанского похода в Свияжск из Нижнего Новгорода вниз по Волге осадная артиллерия русской армии была доставлена на стругах. Во время зимнего Полоцкого похода 1563 года большие стенобитные пушки, по словам очевидца, везли волоком, по-видимому, на санях. «Первое стенобитное орудие тащили 1040 крестьян. Второе – 1000 крестьян. Третье – 900 крестьян. Последнее – 800 крестьян».[521]

Первый пороховой завод («зелейная мельница») был построен в Москве еще в 1494 году,[522] однако на протяжении многих десятилетий изготовление пороха являлось обязанностью тяглого населения. Сохранилось официальное распоряжение властей, согласно которому в 1545 году, перед очередным походом на Казань, новгородцы должны были приготовить для предстоящей войны и внсти в казну по пуду пороха с 20 дворов, «со всех дворов чей двор ни буди». В результате собрали необходимые 232 пуда пороха и около трехсот рублей деньгами с тех, кто предпочел откупиться от этой повинности.[523]

В первой половине XVI века московский Пороховой двор находился неподалеку от Пушечного двора, на реке Неглинной, около Успенского оврага, в «Алевизовском дворе».[524] Тогда это был крупнейший в стране центр «зелейного» производства с большим числом трудящихся. Свидетельством служит летописный рассказ о произошедшем здесь в 1531 году пожаре, во время которого погибло «болею дву сот человек» мастеров и работников.[525] Во второй половине XVI века крупные «зелейные дворы» работали в Пскове, Вороноче, Острове, Костроме, Коломне, Серпухове, Муроме, Боровске, Туле, Переяславле-Рязанском.[526] Возросшие масштабы производства пороха требовали увеличения добычи селитры. Разработка почв, содержащих азотнокислый калий, была налажена на Белоозере, в Угличе, Бежецке, Костроме, Пошехонье, Дмитрове, Клину, Вологде, во владениях Строгановых в Приуралье и других районах.[527]

В качестве боевых снарядов русские пушкари использовали каменные,[528] железные, свинцовые, медные, позднее чугунные ядра, а также их комбинации – источники упоминают каменные ядра, «обливанные» свинцом,[529] железные «усечки», также облитые свинцом или оловом. Широко применялся «дроб» – рубленные куски металла («дроб железный сеченный»), камни, но чаще всего – кузнечный шлак.[530] Такие снаряды использовались для поражения живой силы противника. Железные ядра выковывались кузнецами на наковальнях, а потом обтачивались. «17 тощил железных, на чем железные ядра гладят» упоминаются в росписи орудиям и запасам, хранившимся в Новгороде даже в 1649 году.[531] В годы Ливонской войны 1558–1583 годов русские артиллеристы начали использовать «огнистые кули», «огненные ядра» (зажигательные снаряды), а позднее – каленые ядра.[532] Массовое производство «огненных ядер» было налажено русскими мастерами в середине XVI веке, накануне Ливонской войны. Разные способы изготовления зажигательных снарядов подробно изучены Н. Е. Бранденбургом. Первый способ достаточно прост: каменное ядро перед выстрелом покрывалось горючим составом, приготовленным из смолы и серы, а затем им выстреливало орудие. Впоследствии технология изготовления такого рода снарядов усложнилась: полое металлическое ядро, заполненное горючими веществами, помещалось в мешок, оплетавшийся веревками, затем он осмаливался, погружался в растопленную серу, снова оплетался и снова осмаливался, а потом использовался для зажигательной стрельбы.[533] Иногда в такое ядро вставлялись обрезки ружейных стволов, заряженные пулями для устрашения неприятеля, решившего тушить начавшийся пожар. Более простой, но достаточно эффективной, была стрельба калеными ядрами. При подготовке выстрела пороховой заряд закрывался деревянным пыжом, обмазанным слоем глины в палец толщиной, а затем специальными щипцами в канал ствола опускалось раскаленное на жаровне железное ядро. Такими ядрами артиллерия польского короля Стефана Батория обстреливала в 1579 году русские крепости Полоцк и Сокол, в 1580 году – Великие Луки, в 1581 году – Псков.[534] Использование противником зажигательных снарядов подобного типа вызвало гневные протесты Ивана Грозного, назвавшего применение каленых ядер «лютым