Здесь и сейчас - Энн Брашерс

— А вдруг из этого нового будущего еще кто-нибудь явится и все нам расскажет, — мечтательно произносит он.

Я задумчиво гляжу на небо, надеясь, что этого не произойдет.

— А может, никто этого так и не узнает.

* * *

Мы находим круглосуточную закусочную с ярко освещенным залом и утоляем голод яйцами с тостами. С тоской вспоминаю утренний буфет со шведским столом. Каким долгим был этот день.

Спать нам осталось всего ничего, а утром рано вставать, у нас еще есть дела. Въезжаем на парковку магазина «Бест-Бай». Забираемся на заднее сиденье и тесно прижимаемся друг к другу. Такое чувство, что мы — последние люди на Земле, больше никого на ней не осталось.

— Итан! — Господи, как мне нравится произносить его имя.

— Да?

— Меня мучит совесть… Ты так и не получил от меня того, что хотел, если бы знал, что погибнешь.

Он смеется и прижимается ко мне еще крепче:

— Все зависит от тебя.

— Знаешь, хотя ты и не собираешься в ближайшее время погибать, может, нам и стоит попробовать. Как считаешь?

— Ты серьезно? — снова смеется Итан.

— Ага. Вероятно, ты был прав, когда говорил, что нам все врут. И наши начальники просто не хотят, чтобы мы были счастливы.

— Хенни, у меня от твоих слов просто сердце тает.

— Нет, ты не думай, я не говорю, что надо броситься друг на друга прямо сейчас. Это было бы неправильно. Но скоро. Вот вернемся домой, подумаем хорошенько о своей жизни, разберемся, что к чему, и тогда… Может, в пятницу, а?

Конечно, мечтания эти довольно зыбки. Я же совсем не знаю, что меня ждет дома, но меня это уже мало волнует. Нужно ведь надеяться на что-то хорошее.

— Можно было бы встретиться где-нибудь, найти укромный и красивый уголок.

— В Хаверстро-Крик?

— Может быть. Я принесла бы еды…

— И мы провели бы там всю ночь, до утра? — Глаза у Итана горят. — Я тогда притащу палатку и два спальника… — Он делает паузу. — А может, и одного хватит…

— Не знаю, как насчет до утра, но… В общем, там посмотрим.

Итан снова опускает голову на сиденье. Придвигается ко мне еще ближе.

— Не знаю, как только я доживу до пятницы… — бормочет он и засыпает.

А я наслаждаюсь близостью его тела: время от времени он едва заметно вздрагивает, пока еще не совсем заснул. Какое же огромное доверие нужно испытывать к человеку, в объятиях которого можно спокойно уснуть, думаю я.

Пахнет обивкой сиденья. Спать на заднем сиденье в машине, да еще вдвоем, не сказать чтобы очень удобно, да и красоты в этом интерьере особой не сыщешь, но из всех мест, где я спала за свою короткую жизнь, заднее сиденье машины соседа Итана мое любимое. Главное, чтобы сам Итан был рядом.

* * *

Рано утром звоню маме и прошу ее встретить нас в девять в кабинете мистера Роберта. Представление предстоит увидеть уникальное, если не сногсшибательное.

Сообщаю ей, что со мной все в порядке. Выражаю надежду, что и у нее все нормально.

— Все. При встрече поговорим подробней. — Даю отбой.

По дороге покупаем газету. «Нью-Йорк таймс», воскресный номер за 18 мая 2014 года.

— Зачем нам эта газета? — пытается шутить Итан. — У нас ведь уже есть одна такая.

Мы несколько раз по очереди передаем номер друг другу. Ни он не хочет заглядывать в нее первым, ни я.

Почему? Не знаю. В конце концов Итан складывает ее и сует в бардачок. Мне кажется, что читать эту газету — все равно что читать отчет о вскрытии тела человека, которого хорошо знаешь. Пусть полежит там, мало ли понадобится. Но читать пока не тянет.

Ровно в девять стучим в дверь кабинета мистера Роберта. Мама уже здесь. Не стоит описывать наш вид, когда мы входим в кабинет.

Знакомлю Итана с мамой, хотя она уже с ним встречалась. По лицу вижу, что она плакала.

— Прости меня, мама, — шепчу я. — Прости, что заставила тебя поволноваться. А это мистер Роберт, — говорю я Итану.

У мистера Роберта такое лицо, будто он безуспешно пытается проглотить собственный язык.

— Роберт… Зовите меня просто Роберт, — мямлит он, нервно поправляя воротничок. — Очень рад с вами познакомиться… Мм… Итан. А теперь я бы хотел, чтобы вы оставили нас. Нам надо поговорить с Пренной наедине.

— А я бы хотел остаться, — отвечает Итан. Голос его звучит вовсе не угрожающе или вызывающе. Просто бесстрастно и невозмутимо.

Мистер Роберт бросает на меня испепеляющий взгляд.

— Пренна… — Он откашливается. — Мне кажется, что люди, которые больше всего за тебя переживают и волнуются, твоя мать и твоя подруга Кэтрин Уонд, были бы тебе очень признательны, если бы ты проявила благоразумие и согласилась поговорить с нами без посторонних.

Я бросаю быстрый взгляд на маму. Но ее лицо непроницаемо. Слава богу, хоть внешне она выглядит нормально, кажется, вреда ей не причинили.

— Ты очень усложнила нам всем жизнь. А если будешь продолжать в том же духе, то для своих близких сделаешь ее просто невыносимой, — прибавляет он, не забыв подпустить в голос сочувственных ноток.

Но я плевать хотела на его бред собачий и дискутировать с ним не собираюсь. Жалко время тратить.

— Давайте-ка присядем, — предлагаю я, и мы с Итаном садимся. — И поговорим открыто, искренне и честно, все четверо… Правда, я не обещаю, что для вас разговор будет приятным. Но надеюсь, вы быстро к этому привыкнете.

— Пренна!

Ага, опять этот предостерегающий тон, который я слышала от мистера Роберта уже тысячу раз.

— А начнем мы вот с чего, — невозмутимо продолжаю я. — Итан знает, кто мы такие. И наших секретов от него скрывать нет необходимости.

— Пренна-а! — задыхаясь, шипит мистер Роберт. — Прошу тебя, выбирай слова!

Я гляжу прямо ему в глаза:

— И не подумаю.

— Пренна, а ты уверена… — Мама не то чтобы не в своей тарелке, нет, она на грани отчаяния.

— Итан знает про нас все вовсе не потому, что я ему рассказала, — гну я свое дальше. — Он был там на реке в апреле две тысячи десятого года, когда мы прибыли. Он видел все, что происходило с атмосферой в конце временно́го тоннеля. Видел и меня, хотя я сама этого не помню. Он отдал мне свою куртку. Помнишь, мама, эту мою куртку? С надписью «Нью-йоркские гиганты» на спине? За которую ты меня взгрела как следует? — Я перевожу взгляд на мистера Роберта. — Может, вы все-таки сядете? — Беру со стола вазу с жевательными конфетами. — Угощайтесь, пожалуйста!

Оба молчат, как в рот воды набрали. Я, вообще-то, на это и рассчитывала. Мистер Роберт не посмеет рисковать в присутствии Итана и не скажет ничего такого, что могло бы прозвучать, будто он согласен с моими утверждениями. Причем любыми. А мама, глядя на него, тоже будет молчать. И это меня устраивает, потому что сэкономит кучу времени.