Пожиратели призраков - Клэй Маклауд Чэпмен

тупую пульсацию. Я уже почти ее не замечаю. Смотрю на свою ладонь и не могу найти порез. Он исчез. Никакой крови. Просто салфетка в руке.

Сайлас поднимает бокал и протягивает мне. Дзынь. Я чувствую этот звук у себя на зубах.

– Я схожу в магазин и куплю верхний слой почвы. Да и еще нужно кое-что для оградки. Скажи, если тебе что-то нужно, могу взять.

Я не хочу выходить из дома. В животе завязывается узел и скручивается, когда я думаю о том, чтобы выйти на улицу. Не узел – осьминог. Его щупальца тянутся вверх по пищеводу, и я чувствую, как…

– Эй, – берет Сайлас меня за руку, – все хорошо. Выпей еще.

Сайлас говорит: ешь мое тело.

Сайлас говорит: пей мою кровь.

Сайлас говорит…

– Тебе лучше?

Тошнота проходит. Волна быстро накрыла и настолько же быстро ушла.

– Я тут подумал, – говорит Сайлас за едой, – может, когда все доделаем, устроим новоселье? Небольшое, только друзья и близкие.

– …Здесь?

– Ну да, почему нет? Мы наконец-то осели. Тебе не кажется, что пора поделиться?

Это не Сайлас. Что это за человек? С каких пор он хочет надевать фартук и жарить барбекю? Это совершенно на него не похоже. Все так странно. Так… нереально.

– Позовем друзей, – говорит он. – Наконец-то покажем дом. Устроим экскурсию. Поделимся теплом. Ну разве не здорово? Кого ты хочешь позвать, Эрин?

– Ну… – в голову никто не идет. У меня вообще остались друзья? – Амару, наверное.

– Кого еще? Подумай, Эрин. Кто из твоих знакомых страдает? Кого нужно позвать домой?

– Я… я не знаю.

– Может, твоих родителей? Им так понравится. Я хочу поделиться нашим раем. А тебе этого не хочется, Эрин? – его голос все проникает в мое сознание, словно он отпихивает мои мысли до тех пор, пока я не могу думать самостоятельно.

– Наверное, можно… можно пригласить…

– Кого? Кого, Эрин? Подумай хорошенько. Кто из наших знакомых потерял близкого?

– Как насчет… – в голове материализуется имя, – Калли?

– Да! Да, это отличная идея, – я не понимаю, почему Сайлас сам не может пригласить сестру, если так сильно хочет ее видеть. Зачем ему я? – Я не пережарил?

Это он про ужин. Я к нему так и не притронулась.

– Что-то у меня нет аппетита.

Я не помню, когда ела последний раз. Я больше никогда не захочу есть. Но мне нужно показать Сайласу, насколько я предана. Какой верной могу быть.

Я протыкаю мясо вилкой и подношу ко рту. Зубцы царапают мне зубы. На вкус совсем не похоже на стейк. Текстура другая – губчатая. Тут нет мраморной жирности говядины. Я провожу языком по кусочку и, клянусь, чувствую пластинки гриба, нежные и похожие на кружево. Рот медленно заполняет онемение. Я делаю большой глоток вина, чтобы запить, но перечное послевкусие все еще остается. Мне нужно выплюнуть. Мне нужно…

– Эрин? – Сайлас протягивает руку через стол и берет мою. – Ты в порядке?

Мне удается сглотнуть и прочистить горло.

– Не в то горло попало.

Сайлас снова болтает, как будто не случилось ничего необычного, как будто этот разговор совершенно нормальный, а я просто пытаюсь не отставать.

– Кстати, в соседний дом наконец-то заехали.

– …Здесь? Кто? – тут не достроен ни один дом. Как там можно жить?

– Молодая пара. Моложе нас. Стефани и Адриано. Детей нет… пока, – Сайлас вытирает губы салфеткой. Ткань того же цвета, что и стены, кремово-розового оттенка, и слегка переливается при свете свечей. – А ты не думала попробовать еще раз?

– Что попробовать?

– Ну, знаешь… – Сайлас берет меня за руку и сжимает пальцы. – Завести нашего.

Внезапный визит

– Как тебе этот цвет? – голос Сайласа вырывает меня из тумана. Я медленно возвращаюсь в сознание и понимаю, что валяюсь на диване.

Разве мы только что не были в столовой? Сколько я тут лежу? Я, что, уснула?

Что со мной происходит?

Сайлас нависает надо мной, прижимая к стене карточки с примерами цветов.

– Вот этот оттенок? Неплохо, да? Приятный. Я голосую за него.

– Он… яркий, – с трудом выговариваю я, все еще не придя в себя и морщась от розовых нот. Они практически кричат на меня. Мне приходится поднять руку к глазам и закрыть их от цвета.

Я теряюсь во времени. Не понимаю, ночь это или день.

Сколько я уже в этом доме?

– Тебе не нравится, – у Сайласа кончается терпение. В его словах чувствуется тяжесть, которой не было раньше, словно его голос изменился. Он звучит иначе. Я едва различаю его силуэт на фоне ослепительно розового. И не могу встать с дивана. Я приросла к месту, не в силах пошевелить ни единым мускулом. От подушек исходит слабый аромат плесени, словно их оставили под дождем.

– Нет, мне нравится. Просто он… режет глаза.

Его лицо морщится.

– А мне кажется, комната станет светлее.

– Как называется цвет?

– Это… – Сайлас бросает взгляд на образец, – Саркофиллум.

В голове словно прокручиваются воспоминания о переезде. Я помню, как обустраивала кухню, нашу спальню… Осталась гостиная. Сайлас был очень щедрым и разрешил мне выбрать цветовую гамму. Наш дом уже начал становится родным.

Я всегда этого хотела, верно? Дом? Семью?

Жизнь?

Мебель покрыта пластиком для защиты от брызг. Пол тоже закрыт. С каждым шагом Сайласа по комнате разлетается слабое шуршание пластика.

– Ты заставишь меня одного все красить?

– Похоже, ты справляешься.

Сайлас осторожно наливает краску в лоток, буль-буль-буль, смешивая с белым. Я смутно припоминаю охлажденный суп. Вечеринка на папин день рождения. И я вдруг борюсь с очередной внезапной волной тошноты. Кажется, я…

Я вот-вот…

– Все хорошо? – спрашивает Сайлас. – Налить тебе воды?

Морская болезнь проходит. Я делаю глубокий вдох.

– Я в порядке. Это все пары краски.

Сайлас берет кисть и наобум проводит по дальней стене. Я теряюсь в извилистых движениях. Он не проходится вверх-вниз – его зигзаги образуют узор. Символ.

– Что это? – слышу я свой вопрос. Я ведь уже видела это раньше? Но где?

– Что «что»? – спрашивает Сайлас, поворачиваясь ко мне.

– Это, – я поднимаюсь на локте и показываю пальцем. Пытаюсь сосредоточиться на текущем знаке. Я знаю, что он там, хоть Сайлас и притворяется, что его нет. Кисть летает по стене. Краска практически пульсирует. Я замечаю, что лоток на полу стал более темного оттенка, уже не такой ярко-розовый, как раньше. Теперь он красный.

В комнате внезапно становится тесно. Краем глаза я вижу, как задрапированное пластиком кресло сдвигается, поворачиваясь, забирая меня с собой. К прозрачному брезенту прижато лицо женщины. На нас – на меня