Лик Черной Пальмиры - Владимир Николаевич Васильев

хочешь. Это не страшно, как ты убедилась только что.

– Не нужно помогать, – тихо сказала Тамара. – Мою мать изнасиловали на Марсовом поле, прямо рядом с Вечным огнем. Через девять месяцев родилась я.

– Ого! – Завулон моментально подобрался в шезлонге. – Даже так! Ну вот и второй кирпичик в стену наших умозаключений… По-моему, картина становится все более и более однозначной.

– Ты прям какой-то будильник для городов, девочка, – недоверчиво покачал головой Юрий. – Причем я буду не я, если от твоего настроения в этот момент не определяется впоследствии общеэмоциональный настрой разбуженного города.

– Когда будили Питер, меня еще не было, – все так же тихо сказала Тамара.

– Ха! Наоборот! В случае с тобой и твоей матерью все сработало стократ сильнее… потому что Озхар совершенно прав: секс и инициация очень сильно связаны как раз через эмоции.

– Елки-палки, – неожиданно пробасил Лайк и с размаху затушил окурок в пепельнице.

В тот же миг Завулон почувствовал нарастающую напряженность вероятностей. Нити, тянущиеся в будущее, переплетаясь, задрожали, завибрировали, отдаваясь в настоящем и прошлом.

– Что?

– Вчера я возил ее в сердце Киева. На Владимирскую гору, – сказал Лайк мрачно. – И пытался…

– Ты разбудил Киев? – перебил обо всем догадавшийся Юрий.

– Не знаю! – зло процедил Лайк. – Может, и нет. Но она была в сердце Киева, и я взывал к городу при этом.

– И в каком настроении она была? – голос Юрия, и без того жесткий, стал окончательно нержавеющим.

– В сонном.

– Тамара! – обратился к девушке Завулон. – Что ты чувствовала там? В сердце Киева? Как тебе было – хорошо, плохо?

– Мне было очень хорошо, – не колеблясь ответила Тамара. – Куда лучше, чем в Питере. Легко и свободно. Давно мне не было так легко и свободно, как на Владимирской горе.

– Уй-йо, – выдохнул впечатленный Юрий. – По-моему, дела покатились под откос, коллеги. Как только Светлые прознают – ждите протестов. Как только прознает Инквизиция – ждите санкций. Деваху, ручаюсь, посадят под замок, а в центрах потенциально готовых к пробуждению городов поставят охрану.

– Я не хочу под замок, – жалобно сказала Тамара.

– А от твоих желаний, девочка, – усмехнулся Завулон, – ничего более не зависит. По крайней мере, до тех пор, пока доподлинно не прояснится механизм инициации городов и твоя роль в этом процессе. А уж судьба твоя будет напрямую зависеть от результатов.

– Артур… – дрогнувшим голосом спросила Тамара. – Ты ведь видишь далеко вперед! Скажи, что в моей судьбе? Хотя бы в общих чертах? Кем мне быть? Подопытным кроликом? Смертницей? Или…

Во взгляде ее читалось мало что, кроме надежды.

– Не знаю кем, – выдержав долгую паузу, холодно ответил Завулон. – Скажу только одно: судьба у тебя есть.

* * *

Минут через сорок Тамару отправили спать, вот тут-то Озхару и стало по-настоящему интересно. Он впервые присутствовал на летучке такого уровня. Ранее Лайк решал насущные проблемы с Артуром-Завулоном и другими суперами без подрастающих в мастерстве молодых коллег.

Но теперь многое изменилось.

Сначала поговорили о предполагаемых действиях Светлых, но как-то вяло, без азарта. Потом переключились на Инквизицию.

– Думаю, – высказывался Юрий, – что и Пражское бюро, и Бернское осведомлены лучше, чем можно ожидать…

– Так это уже вроде как традиция, – заметил Лайк не очень весело.

– Во-во, – согласился Юрий. – За работами Плюмаржа и Дартье еще первый анклав следил внимательнейшим образом. И потом, Дартье в конце концов все-таки ушел в Инквизицию, а значит, даже неоглашенные наработки легли в их архив.

– А ты резолюцию Ганимекса Второго внимательно изучил? – поинтересовался Завулон с самым невинным видом.

– Внимательно, – спокойно ответил Юрий. – Но меня допустили только к купированной версии.

– Меня тоже, – Завулон криво усмехнулся. – Пришлось читать между строк. Уже тогда, в шестидесятые, Инквизицией были официально признаны проснувшимися четыре мегаполиса: Токио, Лондон, Нью-Йорк и Лос-Анджелес. Правда, формулировка там была несколько иная, слово «проснувшиеся» не фигурировало.

– А что фигурировало? – насторожился Лайк.

– Нечто вроде «имеющие пока неизученную информационно-энергетическую структуру, вносящую заметные помехи в практическую манипуляцию магической энергией». Как один из классификационных признаков выступали как раз изменения в ауре. Да и параллель между людьми-Иными и городами-Иными тоже не проводилась. Я еще тогда подумал, скоро и Москве быть в этом списке.

– Ты хочешь сказать, – усомнился Юрий, – что Питер нас переплюнул?

– Не нас, а Москву. Да и остальные города тоже. И не переплюнул, а оказался гнуснее. Упомянутая четверка хоть и «проснулась», но еще не инициировалась в полном смысле. Другими словами, не склонилась ко Тьме или Свету. А Питер… сами ведь знаете, к чему он склонился.

– Ты хочешь сказать, что Тамара города, собственно, не инициирует? Что они остаются нейтральными, как дикие Иные? – попытался упорядочить высказанное Лайк.

– Да.

– И что города-Иные нужно еще и реморализовать?

– Что-то вроде. Я думаю, с матерью Тамары позабавился сильный Иной, причем явно одиночка и псих вроде Фафнира или Брауншвейгского душителя. Может быть, сектант. А Питер – слишком благодатная почва для разнообразной гнуси. Как результат, имеем через тридцать лет банду Черных и их развеселые шабаши. И еще: на эмоции насильника и эмоции жертвы город явно среагировал бурно и охотно. Тамара – его дочь, а значит, отцовское свойство могло передаться и ей. Отсюда и способности «будильника». Но за пределами Питера она, в сущности, невинное дитя, оттого-то Южная Пальмира и не повторила пока судьбу Северной, Черной. И Киеву, полагаю, до определенной поры ничего не грозит.

– До поры, когда Киев по-настоящему инициируют? Ко Тьме или, тьфу-тьфу, Свету?

– Совершенно верно.

– Догадки, догадки, – пробормотал Лайк. – Сплошные догадки, достоверной информации ноль.

– В таком деле достоверная информация может найтись только у Инквизиции, – ничуть не смутился Завулон.

Юрий задумчиво побарабанил пальцами по столу.

– А ведь Тамару, други, придется беречь и охранять, – сказал он и вздохнул. – Она становится слишком ценным объектом для изучения. Если Инквизиция придет к аналогичным выводам, ее отберут. А Инквизиция придет, если только выводы имеют хоть что-либо общее с действительностью.

Взглянув на коллег, Лайк предположил:

– От Инквизиции ее охранять бессмысленно. Все равно заберет, если так решат в Праге. А что до Светлых… так и у них Инквизиция Тамару отберет. Не думаю, чтобы Светлые успели натворить с ее помощью много фатального.

– Ну почему же, – возразил Завулон. – Прогуляй Тамару по Красной Площади у лобного места, а потом инициируй Москву ко Свету. Вполне себе цель для Гесера и его когорты горе-экспериментаторов.

– Это займет годы, Артур, – не сдавался Лайк. – Лет двадцать-тридцать минимум, судя по Питеру.

– И что с того? Думаешь, Гесер за это время состарится и умрет?

Юрий сдержанно хмыкнул и похлопал Лайка по плечу:

– А хорошо было бы, правда?

– Ладно, что сделаем-то