Прощальный поцелуй - Тасмина Пэрри

– Хорошо. Алексей, вы сказали, что этот дом стал приютом для ушедших на покой слуг народа. Правильно ли я понял, что вы были старшим офицером КГБ?

Горшков улыбнулся:

– А если и был, то вы бы не стали от меня ожидать, что я отвечу на этот вопрос искренне, верно? Поэтому скажу так: я был преданным слугой нашей матушки-России.

– Преданный слуга своей страны, работавший в области разведки, – осторожно добавил Эллиот.

Алексей кивнул:

– О да, думаю, можно и так сказать.

– Вы говорите, что жили в Великобритании. Это было как-то связано с вашей работой?

Горшков снова кивнул:

– Разумеется.

– Приходилось ли вам вербовать британских оперативников?

Эбби взглянула на Эллиота и нахмурилась. Если дело и дальше будет идти такими темпами, в Санкт-Петербург они доберутся не раньше полуночи. Поэтому она решила действовать в лоб.

– Были ли вы шпионом, мистер Горшков? – выпалила она. – И знали ли вы другого шпиона, британского шпиона по имени Доминик Блейк?

Эллиот бросил на нее удивленный и несколько раздраженный взгляд, однако Алексея вопрос Эбби, похоже, не возмутил – он начал смеяться.

– Я активно занимался шпионажем в вашей стране в течение многих лет, – ответил он. – Но сам полевым агентом никогда не был.

– Тогда кем же вы были?

– Шефом шпионов. – Он выразительно посмотрел на Эллиота. – Но ведь мистеру Холлу это и так прекрасно известно, не правда ли?

Эллиот нахмурился:

– Простите, что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, что вы попросили вашего друга Пола Джейкобса связать вас с кем-то из старших оперативных работников КГБ. Получив мое имя, вы провели поиск с вашего терминала в здании редакции «Кроникл», сделали три звонка в ваши органы безопасности и только после этого отправили мне имейл.

Увидев, что Эбби ошарашена, он улыбнулся:

– Не стоит пугаться, мисс Гордон. Я даже послал Томаса, чтобы он привез вас сюда. И он должен был действовать так, чтобы вы не сомневались, что поймали на улице случайное такси. – Предваряя ее вопросы, он поднял руку. – Кто я такой – не секрет. И ваши, и наши органы безопасности всегда знали, кто им противостоит, – это не сложно. Сложно выяснить, что известно противнику.

Он сделал паузу, чтобы налить себе еще чаю.

– Теперь, когда мы ближе познакомились, остается всего один вопрос: зачем вы проделали столь неблизкий путь? Или, если его перефразировать, почему этот Доминик Блейк настолько важен для вас?

Эбби и Эллиот переглянулись.

– Так вы знали, что мы собираемся расспрашивать вас о нем? – сказала Эбби.

Горшков добродушно фыркнул.

– Вы меня недооцениваете. Я поискал информацию о мистере Холле в Интернете. Первое, что мне попалось, была его статья о выставке «Великие британские путешественники», там же была фотография мужчины, целующего свою невесту. И я, разумеется, тут же узнал мистера Блейка.

– Выходит, вы его знали? – спросил Эллиот.

– Конечно. Поэтому я согласился встретиться с вами.

– Вы были его куратором?

– Я не был его куратором. Им был Владимир Карлов, который умер в девяносто третьем. Но я хорошо знал Блейка. Мы с ним часто встречались, и я находил его самым обаятельным из них.

– Какова была его роль? – спросила Эбби.

– Он собирал информацию. Информацию, которую Владимир принимал и передавал дальше по цепочке. Все очень просто и очень эффективно. В основном.

– Кто его завербовал и когда это произошло? – спросил Эллиот.

Эбби смотрела на Алексея и молилась про себя, чтобы он не назвал имя Розамунды.

– Доминика завербовали в Кембридже, – просто сказал Горшков. – Его колледж традиционно готовил хорошие кадры для России.

– Не понимаю, почему он пошел на это, – сказала Эбби. – Что заставило его согласиться? Что подтолкнуло предать свою страну?

– Берджесс, Маклин, Филби… Все они считали, что поступают правильно, мисс Гордон. Есть целый ряд причин, по которым человек может перекинуться на сторону противника. Жадность, похоть, страх – все это может быть очень мощной движущей силой. Но знаете, что сильное всего?

– Идеология? – сказал Эллиот. – Вера в свою цель?

– Господи, да нет же! Политика очень далека от объективности и слишком переменчива. Например, вы рады выдать некоторые секреты, зная, что это поспособствует свержению какого-то конкретного правительства, но что произойдет, если правительство поменяется? Вы что, просто перестанете снабжать нас информацией? Нет, в противоположность тому, что об этом думают люди, шпионов редко мотивируют убеждения – если только это не их собственный бог, конечно.

– Так что же является самым сильным мотиватором? – спросила Эбби.

– Ненависть, конечно. Ненависть способна заставить человека совершить что угодно. И она все время горит в душе, не гаснет, и зачастую до конца жизни.

– Ну, и что же так ненавидел Доминик Блейк? – спросил Эллиот.

– Британский истеблишмент. Подробностей я уже не припомню, это как-то было связано с его отцом и тем, как с ним обошлись во время войны. В ту пору это была распространенная зацепка для вербовки – после войны было много недовольных. Как бы то ни было, Доминик появился в поле нашего зрения, когда он учился на последнем курсе Кембриджа. Тогда он буквально изрыгал пламя на собраниях местной ячейки коммунистической партии. Мы, разумеется, очень скоро его остановили.

– Почему?

– Ярый коммунист, вопиющий о том, какое зло несет истеблишмент? Не очень-то разумно, верно? Мы объяснили ему, что он может принести гораздо большую пользу, если будет играть определенную роль, не выходя за рамки существующих стереотипов, – вступит в гребной клуб, заведет правильных друзей.

– Правильных? – переспросила Эбби.

– Таких, которые спустя какое-то время могут стать членами Кабинета министров.

Взгляд Алексея скользнул в окно, как будто воспоминания унесли его в далекое прошлое.

– Доминик был особенным. Могу утверждать, исходя из своего многолетнего опыта, что большинство агентов приспосабливаются к обстоятельствам. Они находят для себя подходящие должности – офицер пограничного контроля, скажем, или рабочий на заводе, производящем аэрокосмическую технику, – а потом ждут, пока к ним не попадет интересная информация. Доминик же был проактивным. Он прикидывал, какая информация может быть для нас полезна, а потом искал ее, находил нужных людей и, общаясь с ними, выстраивал свои умозаключения.

– Работа журналиста, должно быть, помогала ему в этом.

Алексей кивнул:

– Работать в газете он начал, еще обучаясь в Кембридже, но быстро сообразил, что уйдут долгие годы на то, чтобы на Флит-стрит взобраться по карьерной лестнице достаточно высоко, чтобы к нему стали прислушиваться богатые и могущественные люди. Поэтому он решил ускорить этот процесс и учредил журнал «Капитал».