Викинг. Побратимы Меча - Тим Северин

— Видишь этот вот шрам? — и он указал на рытвину, пересекавшую его череп. — Заработал от меча курляндца, когда слишком ослабил завязки шлема.

Вспоминая пот и пыль тех учебных дней на площадке для смотров, я теперь понимаю, что наставник наш знал, что от нас, от неуков, не будет прока на поле брани, коли он нас не выучит действовать всем скопом заодно. Вот он и заставлял нас повторять снова и снова основные боевые приемы — стоять плотно сбитой ватагой при поворотах слева направо, отступать, не сбивая порядка, все разом на шаг, или строить оборону, когда первый ряд опускается на одно колено так, что копья второго ряда выступают поверх первого колючей щетиной. После чего, по его знаку, мы все вскакивали и бросались вперед с копьями наперевес. Даже в ближнем бою наш наставник не дозволял нам биться поодиночке, один на один. Мы бились по двое — один отбивал в сторону щит противника, а его напарник тыкал в открывшуюся брешь копьем.

Только после того, как мы научились работать копьями, он вручил нам мечи и секиры и показал, как нужно нацеливать удары, а не рубить, колоть и резать вслепую. В завершение учебы мы освоили «кабанью голову», строй в виде наконечника стрелы: на острие — один человек, позади него двое, трое в третьем ряду, четверо позади них и так далее. По его знаку мы разом бросались вперед и, к нашему изумлению, — а выставили против нас стену щитов из людей постарше, — тяжесть нашего напора проламывала их строй, и наш человек-острие, все тот же мясистый дан, пробивался сквозь противника.

Ежедневно после уроков и упражнений новобранцы присоединялись к старшим членам братства за вечерней трапезой. Я и представить себе не мог, сколько слов может быть потрачено на обсуждение, скажем, достоинств рожна с широким лезвием по сравнению с узким, а еще — на правом или на левом плече лучше носить ножны, и отвесно или наперевес. Обычно такие споры сопровождались показами. Иной крепкий воин, вскочив с места и схватив древко копья или рукоять меча, представлял, что он считает правильной хваткой, а потом делал несколько шутейных выпадов своим оружием. И вот ведь что замечательно. Сколько бы они ни выпили и как бы ни раззадорились в споре, все эти несогласия не приводили к открытым дракам между людьми, вооруженными да к тому же и хвастливыми, и драчливыми. Ибо закон братства йомсвикингов гласил: каждый почитает остальных своими братьями.

Транду, как и мне, споры эти чаще казались скучными, и мы вдвоем уходили из общежития и проводили вечер, прохаживаясь по городу Йоми. Первоначальное впечатление о нем как о городе процветающем оказалось верным. Город благоденствовал. Торговцы приплывали сюда даже из греческой земли, чтобы купить поделки из янтаря, которыми славятся эти края, хотя в основном сюда приходили купцы из других крупных балтийских городов — из Хедебю, Бьорко, Сигтуны и Труско. Вместе с гончарными изделиями, мехами, кожей и другими товарами они привозили вести о том, что творится в мире. Говорилось, что Кнут стал настолько могуществен и богат, что, пожалуй, может объявить себя императором Севера. Уже он владеет и Англией, и Данией, а также притязает на власть над Норвегией. Торговля зависит от того, долго ли длится мир, и в отношении к притязаниям Кнута мнения купцов разделились. Иные полагали, что выгадают от объединения северных стран под властью одного правителя; другие же страшились того, что притязания Кнута приведут к войне. Больше всех прочих ворчали свейские торговцы. Будучи приверженцами исконной веры, они твердили, что Кнут подпал под влияние последователей Белого Христа, и по пятам за Кнутом идут христиане. Жители Йоми прислушивались к словам свеев, ибо городской совет, дозволив христианам исповедовать свою веру в Йоми, постановил, однако, что обряды свои они должны совершаться скрытно. Никаких церковных колоколов.

У торговцев отличное чутье на дела, творящиеся в мире. Однажды вечером мы с Трандом пошли в храм Свантевита, местного четырехликого божества вендов. Его священное животное — белый жеребец. По его же поведению поверяют предсказания. Мы своими глазами видели, как священно; служители, выведя коня, провели его меж тремя рядами деревянных кольев, приглядываясь, какою ногою он ступит первой: коли правой — значит, их предсказания истинны. А когда мы с Трандом вернулись в крепость, то обнаружили в ней посланцев от самого Кнута. К моей же великой радости, возглавлял посольство человек, мне знакомый — однорукий Кьяртан, тот самый, что стоял со мною рядом после кабаньей охоты над умирающим Эдгаром, и помогший мне бежать из Лондона.

— Торгильс! — воскликнул он, хлопнув меня по плечу ладонью. — Кто бы мог подумать, что я найду тебя здесь! Рад тебя видеть.

— Как поживает Гисли Одноногий? — спросил я.

— Прекрасно, прекрасно, — ответит Кьяртан, оглядывая площадку для смотров. — Ты представить себе не можешь, как славно оказаться здесь, подальше от этих двуличных христиан. А те восковые монеты, отданные на хранение, по-прежнему у меня. И полагаю, тебе известно, что архиепископ Вульфстан, этот злокозненный хитрец, помер.

— Нет, об этом я не слыхал.

— В прошлом году он наконец-то отправился на встречу со своим создателем, говоря его словами. И туда ему и дорога! Жаль только, что его отбытие к этим его бесценным ангелам почти ничего не изменило при королевском дворе. У власти осталось, пожалуй, столько же христиан, сколько и было, и приверженцам исконной веры жизнь они усложняют не меньше. И само собой, королева Эмма поощряет их. Она нигде не появляется иначе, как с кучей этих священников.

— А что Эльфгифу? — я не мог удержаться.

Кьяртан бросил на меня проницательный взгляд, и я задался вопросом — многое ли ему известно.

— С ней все в порядке, хотя теперь мы видим ее реже. Она живет либо в доме своего отца в Нортгемптоне, либо ездит за море как посланница Кнута.

И тут прозвучал рог. Братство сзывали на собрание в длинный дом, и Кьяртан, уходя, сказал:

— Надеюсь, у нас будет возможность вспомнить о днях, проведенных в Нортгемптоне и Лондоне.

Собрание было многочисленным. Все йомсвикинги, будь то старые воины или недавние новобранцы, собрались послушать, что имеет сказать Кьяртан. Двое старших из совета братства ввели его в зал и представили собравшимся. Он говорил четко и твердо, а его осанка воина и боевые ранения понуждали слушать его с уважением. Весть же, им сообщенная, была вполне ясная: конунг Кнут, правитель Англии и Дании и законный наследник престола Норвегии, предлагает йомсвикингам присоединиться к его делу. Война близится. Враги короля — по словам Кьяртана, обиженные эрлы, забывшие клятвы верности, норвежские и шведские военачальники да подложные соискатели норвежского трона — заключили союз и собирают войско, чтобы бросить вызов власти Кнута. Конунг Кнут, конечно, сокрушит их, и после победы не забудет наградить того, кто пришел ему на помощь. Добыча ожидается богатая — здесь одобрительный шепот пробежал среди слушающих воинов, — и можно стяжать великую славу.

Кьяртан напомнил о славе йомсвикингов, об их блестящих победах, о воинской их доблести. Под конец он поманил их тем, что, вне всяких сомнений, должно было бы соблазнить его слушателей.