Последняя тайна профессора - Николай Иванович Леонов

– Стас! Мне из-за тебя неловко! – Лев с укором покрутил головой. – Это вопиющее незнание реальной жизни. Ай-яй-яй!

– Да, Стас, Лева прав: этот пробел в знаниях надо восполнять! – Вольнов добродушно улыбнулся. – В Минсельхозе секретов не меньше, чем в Минобороны. Запомни: наша продовольственная безопасность – это главный секрет страны. «Партнеры» любой ценой стараются выяснить, например, каковы наши реальные посевные площади. Для чего их спутники-шпионы то и дело шастают над Россией? Вот! Они хотят знать реальную урожайность, качество зерна, его классность, пораженность какими-то болезнями, наш экспортный потенциал… Ты же в курсе, что мы сейчас на продажах зерна иной раз зарабатываем больше, чем на торговле оружием?

– А-а-а… – Крячко потер лоб. – Ну, что-то такое слышал…

– Владея нужной информацией, наши недруги могут в любой удачный для них момент обрушить цены на ту же пшеницу, и мы потеряем миллиарды в баксах. Лихо? Не надо стрелять, запускать ракеты, выбрасывать десант… Зачем? В нужный момент на нужную клавишу клавиатуры – тюк! – и у геополитического соперника начал трещать бюджет. Вот так-то! – Александр снова двинул плечами.

– Кстати, кстати, кстати! – Гуров потряс перед собой крепко стиснутым кулаком. – Если кончина этого Шпишевича-Трыльского не случайность, а спланированное убийство, то тогда, надо думать, это было сделано для того, чтобы увести из-под удара какую-то более значимую фигуру? Смотрите! Как только стало ясно, что версия естественной кончины Семигорова не «прокатила», на дом академика был совершен ночной налет с непонятными целями. Хотя, безусловно, охота шла за его ноутбуком. Но у них и с ноутом – облом! И тогда в среде наших «партнеров» назрела паника. И они приняли решение сделать гамбит: пожертвовать своим двуногим «троянским конем», но зато сохранить в структурах нашего управления свою «ладью», а то и «ферзя». И они это сделали. Так что, парни, настоящая игра только еще начинается! Надо искать «ферзя»!

– Лева, тебе у нас бы работать! – хлопнув по плечу Гурова, резюмировал Вольнов.

– Саша, я и здесь еще нужен! – отшутился Лев. – Кстати, такой вопрос: а вы проверкой рабочего места этой «мышки»-утопленницы еще не озаботились? Обыск у него дома не проводили? Все его контакты, связи не пробивали? Помни древнюю мудрость: всякий творящий зло имеет преимущество перед тем, кто с этим злом будет бороться.

Александр на эти слова чуть устало улыбнулся.

– В принципе – да, озаботились. Но ты прав, Лева: это дело надо активизировать и копнуть гораздо глубже.

Окинув взглядом своих коллег-приятелей, Лев посмотрел на часы.

– Так, мужики! День-то еще не закончился? А у нас еще два объекта, где нам следовало бы побывать. Это квартира подозреваемого на Мирной, а еще следовало бы заглянуть в СИЗО. С Ешмаловым надо бы очень плотно побеседовать. Что выбираем для начала?

– Конечно, сначала едем на Мирную, – предложил Крячко. – Потом в СИЗО. Но вот сложится ли разговор с задержанным – есть сомнения. Уж больно занозистый клиент нам попался…

– Ничего! Что-то мне подсказывает: разговор сложится! – обнадежил Вольнов.

– Есть «козырь в рукаве»? – мгновенно отреагировал Гуров.

– Как будто да… – безмятежно обронил тот. – Я сразу же, как только стало известно имя подозреваемого, залез во все возможные базы данных и накопал там нечто интересное.

И опера, захватив с собой команду криминалистов, отправились на Мирную. Войти в квартиру прибывшие смогли без особых затруднений – достав из кармана булавку, Крячко в течение минуты вскрыл оба замка.

– В тебе умер великий домушник! – наблюдая за Стасом, с ироничной многозначительностью сказал Вольнов.

– Лев Иванович, забыл вам передать заключение трассолога, – один из экспертов достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги. – Это по дверному замку квартиры Семигорова.

Развернув бумагу, Лев прочел на официальном бланке заключение эксперта-трассолога о том, что замки на входной двери квартиры восемьдесят восемь в доме шестнадцать по улице Зоринской не имеют признаков открытия их какими-либо дубликатами ключей.

– Значит, Ешмалов в ту квартиру не входил, – констатировал Гуров. – Как место покушения он решил использовать сам подъезд, чем поставил под угрозу жизни многих людей. Зря! В случае суда этот факт будет лишней «гирькой» не в его пользу…

– Кстати, мужики, чуть не забыл! Я нашел информацию по шведу Ололо, – чему-то смеясь, заговорил Александр. – Да-а-а-а… Не хотел бы я оказаться на его месте!

Как рассказал он далее, Стивен – обычный швед, не работающий в каких-либо спецслужбах. После университета он женился. Но только после свадьбы узнал, что его жена транссексуал – парень, прошедший операцию по смене пола, Ололо собрался подать на развод, но в мире победившей толерантности сие сочли недопустимым (как можно бросить свою «любимую»?!!). На бедного генетика так наехала вся шведская (да и международная) «прогрессивная обЧественность», что он едва не вылетел с работы. Стивен уже совсем было пал духом, но тут вдруг подвернулась командировка в Россию, в ЛГГ, где он и познакомился с одной лаборанточкой. Завязался роман, итогом которого стало рождение ребенка. Мальчишке уже года три, Ололо теперь чуть ли не ежемесячно приезжает в ЛГГ для «обмена опытом». Через год у него заканчивается контракт со своим исследовательским центром, после чего он собирается насовсем перебраться в Россию.

– Академик Семигоров был в курсе всех этих перипетий и как мог поддерживал Ололо. Даже ходатайствовал о предоставлении ему российского гражданства в упрощенном варианте. К сожалению, этот вопрос до конца решить он так и не успел… – со вздохом заключил Вольнов.

– Я его понимаю, этого шведа! – хохотнул Крячко. – Ну, как это жить, пусть и с прооперированным, но, как ни верти – мужиком?! Тьфу! Ой, дурдом с этими гендерами на Западе! Правильно говорят: мир сошел с ума…

Тем временем эксперты уже начали свою работу. К ним подключились и опера. Впрочем, беглый, общий осмотр холостяцкого вида двушки ничего особенного не дал. Поэтому обыск был продолжен в уже более детальном режиме. Гуров, заглянув в платяной шкаф в прихожей, обнаружил в нем скомканную, долгополую черную ветровку с большим капюшоном.

– А это то, что надо! – констатировал он, упаковывая найденную вещь в большой черный пакет.

– А для чего тебе ветровка? – полюбопытствовал Станислав.

– В ней, скорее всего, Ешмалов был на Зоринской в день убийства. В ветровке он, надо думать, распылял «Кобру». А это значит, ткань ветровки могла впитать в себя какую-то часть