Венок кентавра - Мария Брикер

– Великолепная картина. Спасибо! Это лучший подарок, который я получала в жизни. – Алиса поцеловала Юлиана в щеку и прижалась к нему обнаженным телом.

– Одевайся, а то опоздаем, – сказал Дербеш, лаская девушку. Алиса мурлыкнула, игриво прикусила Юлиана за мочку уха и направилась к лестнице наверх. Он проводил взглядом ее крепкую обнаженную фигурку и снова посмотрел на картину – определенно, эта работа была лучшей из всех, которые он написал. Даже портрет Юли не шел с ней ни в какое сравнение. Он достиг совершенства, своего пика. Мелькнула мысль, что уход на гребне своих достижений – это самое правильное решение.

Через несколько минут Алиса, одетая в белое пышное платье, спускалась вниз. Дербеш с ужасом смотрел на девушку, которая превратила себя в жирного снеговика. Прическа и макияж тоже впечатляли. Алиса ярко размалевала физиономию и соорудила на голове чудовищную многоярусную конструкцию.

– Мать честная! Ты что, собралась в таком виде справлять Новый год? – не сдержался художник. Алиса замерла в нерешительности на лестнице, прижала к груди сумочку, и глаза ее наполнились слезами.

– Да что ты ревешь-то? Не плачь, сейчас мы все исправим в два счета, – улыбнулся Дербеш, вышел из мастерской, вернулся с ножницами, жестяной коробкой и расческой. – Забирайся на стул и не дергайся, – попросил он, взял Алису за руку и помог подняться.

Через несколько минут она с удивлением разглядывала в зеркале стройную девушку в маленьком белом платьице. Дербеш безжалостно срезал рукава, воланы и пышные нижние юбки, оставил только верхнюю, с набивным рисунком.

– Снимай и иди умываться. Я пока проймы и подол подошью, – деловито скомандовал художник, пытаясь вдеть нитку в иголку.

– Ты умеешь шить? – с подозрением спросила Алиса, покорно снимая платье.

– А что тут уметь?! Иди в ванную, хватит меня тут соблазнять своими сиськами! – рявкнул Юлиан. Алиса хихикнула и отправилась в ванную, виляя бедрами. – Красивое белье! – крикнул он ей вслед и уселся с платьем на кровать. Когда Алиса вернулась, умытая и снова прелестная, платье уже было готово.

Дербеш вынул из волос Алисы шпильки, расчесал их на прямой пробор, скрепил узлом на затылке, вытряс из сумочки косметику и внимательно изучил.

– Эта помада пойдет, – сказал он и мазнул губы Алисы нежной персиковой помадой. Потом аккуратно нарисовал ей стрелки жидкой подводкой, накрасил ресницы и повернул девушку к зеркалу.

– Я красивая, – улыбнулась Алиса.

– Очень!

– Может, не поедем никуда? – робко спросила она.

– Что значит – не поедем? – резко ответил Юлиан, взял Алису за плечи и встряхнул. – Ты передумала? Говорила, что мечтаешь перешагнуть черту, разделяющую нас с вечностью! Как хочешь наказать свою мать за все зло, которое она тебе причинила! Ты мне что, голову морочила?

– Юлик, не злись, пожалуйста. Я не морочила голову. Я хочу! Я мечтаю сделать это с тобой. Ты просто неправильно меня понял, – испуганно затрясла головой Алиса. – Я тебя люблю! Я очень сильно тебя люблю и хочу быть с тобой в вечности.

– Тогда одевайся, и поехали. Нам надо успеть попасть в балетную школу до полуночи. – Дербеш натянул на Алису серое кургузое пальто, накинул на себя дубленку, замотал шею длинным вязаным шарфом и подтолкнул девушку к выходу.

Они вышли на лестничную клетку. Юлиан запер дверь.

– Подожди, я сапоги не надела! – спохватилась Алиса, глядя на свои ноги в белых туфельках. – И сумочку не взяла.

– Алиса, милая! Какие сапоги? Сапоги и сумочка тебе там не понадобятся, – холодно сказал Дербеш. – Ты уйдешь как невеста, в белом платье, и останешься такой навсегда – красивой и совершенной.

– Но я же замерзну, – робко возразила девушка.

– Алиса, ты как маленькая! Ты что, боишься простудиться? Какая разница, если скоро тебя ждет вечная жизнь и вечный холод, – отмахнулся Дербеш и пошел по лестнице вниз. Алиса догнала художника, взяла под руку и заглянула в лицо.

– Там холодно? – тихо спросила Алиса.

– А ты думала – там курорт? – рассмеялся Дербеш.

– Нет, я не думала, что там курорт. Вернее, я вообще не думала об этом. Просто я очень холод не люблю.

– Люди избегают холода интуитивно, потому что по их венам течет горячая кровь. Они боятся, что кровь замерзнет и они умрут. А когда есть только душа – чего бояться? Холод, жара – не имеет значения. Не имеет значения больше ничего. Согласись, это так прекрасно, что прошлое и настоящее над нами больше не стоят. Нет ни боли, ни разочарований – ничего нет, есть только ты, я и вечность. Главное, не падать лицом вниз…

– Что? – охнула Алиса.

– Я говорю: если упадешь лицом вниз, то в вечности останешься с разбитой физиономией. Она запечатлевает последний миг жизни человека, поэтому уходить надо красивой и с улыбкой на лице. Старайся падать ногами вниз.

Алиса слушала молча и прятала глаза, потому что прежний восторг в них сменился ледяным ужасом.

Они вышли на улицу. Шел снег, кружился в свете фонарей, падал на голубоватые сугробы, залитые электрическим светом. Здесь, в центре Москвы, было странно тихо, словно город умер. Это было затишье перед взрывом радости и новогодних фейерверков.

Юлиан закурил, выпустил колечко дыма в морозный воздух. Колечко поплыло в сторону Алисы. Она прогнала его от лица и поежилась.

– Зябко как-то, – тихо сказала она. – У меня ноги мерзнут и пальто не слишком теплое. Может, ты в машине покуришь?

– Ты что, боишься простудиться перед смертью? – снова хохотнул Дербеш, сделал глубокую затяжку и выпустил в сторону Алисы еще пару колечек. Девушка с раздражением отогнала дым от лица рукой. – Наслаждайся, моя девочка! В данную минуту ты находишься на границе перехода в другое измерение. – Алиса хмуро посмотрела на Юлиана. – Ладно, поехали. Просто не хотел обкуривать тебя в салоне, – смилостивился Юлиан, щелкун пультом от машины и открыл для Алисы дверь.

– Какая разница! Раком легких я вряд ли успею заболеть перед смертью, – ехидно заметила Алиса, уселась на переднее сиденье и подула на озябшие ладошки – варежки она тоже оставила в мастерской.

Дербеш включил печку.

– Ну что, радость моя! В последний путь, – сказал художник. Алиса вздрогнула и спрятала лицо в меховой воротник пальто.

* * *

Сотовый телефон разбудил Жданова, который решил слегка вздремнуть. Он встрепенулся, ответил на звонок, доложил, что «молодые» выехали в сторону балетной школы, и ткнул пальцем в монитор.

– Ой! Кажется, прима сюда чешет, – растерянно сказал он.

Дверь в кабинет Бурмистрова открылась, и на пороге появилась Берн в роскошном вечернем платье цвета слоновой кости. Выглядела Василиса превосходно. Она заметила их и ошарашенно замерла.

– А где Бурмистров? Что здесь происходит, вашу мать? – не слишком аристократично поинтересовалась она.