Авалон. Возвращение короля Артура - Стивен Рэй Лоухед

на гроб в дальнем конце зала, — стране, если вы понимаете, о чем я. Ты же понимаешь, милая? — обратилась она к подруге.

Двое других кивнули, и та, что не Миртл, заявила:

— Мы делаем это для себя. Я имею в виду, что бы мы за люди были, если бы не простились с нашим королем?

Соседи согласно закивали, а маленький человечек в коричневом плаще, застегнутом под горло, наклонился вперед и сказал:

— Да будь он хоть навозный жук, разрази его гром, но это наш навозный жук! Простите мне мой французский.

Народ заулыбался. Все больше людей хотели высказаться.

— Я, в общем-то, рада, что он умер, — сказала дама в синтетическом пончо. — Королевская роль не по нему. Как-то у него руки до страны не доходили…

— Слабак он был, — добавил кто-то еще.

— Точно, слабак, — подтвердила женщина. — Король должен быть особенным человеком, если вы понимаете, о чем я. Бедному Эдуарду просто не стоило становиться королем.

— Ну, допустим. А зачем же вы пришли сюда сегодня? — спросил ее Джеймс.

Она растерянно огляделась. Рядом толпились люди; они хотели послушать, что скажут другие.

— Я пришла, потому что это правильно, — гордо сказала она. — Мне все равно, что кто-нибудь думает о самом его величестве; но прийти сюда — это достойный поступок.

Ее мнение было встречено ропотом одобрения. За ней заговорила юная леди с длинными каштановыми волосами поверх воротника пальто.

— Никогда такого не было, чтобы Британии оставалась без короля или королевы. Я имею в виду, что всегда был монарх — хорошо это или плохо, кто-то всегда был там, на троне. — Она обратилась к людям в очереди за поддержкой. — Мне вот грустно, что короля больше не будет.

— Это печальный день, — добавил человек в коричневом плаще, — печальный для всех, знают они об этом или нет.

— Почему печальный? — спросил Джеймс.

— Потому что это правда, — твердо ответил тот. — Дело же не в человеке. Этот-то был мне не особо нужен. — Он гляделся по сторонам. — Мы все это знаем. Думаю, он получил, что заслуживал.

— Что посеешь, то и пожнешь, — вставила женщина из Манчестера.

— Правильно, — кивнул мужчина. — Вот теперь он и пожинает свою овсянку. Я бы и бутылки не дал за старого Эдварда, простите за мой французский.

— Это же не человек, это институт, — добавил юноша в белых кроссовках.

— Вот-вот, — закивал мужчина, а вслед за ним и другие люди в очереди. — Мы здесь не из-за того, кем он был, а из-за того, что он представлял. — Он и сам сообразил, что высказался не самым удачным образом, но люди поняли.

— Имейте в виду, — сказала женщина из Манчестера, — Тедди-человек был дрянь, но и похуже него случались. Это еще не повод выплескивать ребенка вместе с водой из ванны.

Джеймс медленно шагал к дому Кензи, выбрав долгий окольный путь. Ему хотелось посмотреть на людей, уловить общее настроение после того, что он слышал во дворце. День, когда он собирается предъявить права на трон, приближался, но Джеймс до сих пор не был уверен, что хочет стать королем. Эмрису о своих опасениях он не говорил, не стал посвящать Истинного Барда и в то, что на семейном фронте дела шли из рук вон плохо.

Эмрис ждал его возвращения.

— Как оно было? — спросил он, едва Джеймс переступил порог.

— Интересно, — ответил Джеймс.

Старик кивнул. Привлеченный их голосами, Кэл как раз в этот момент вошел в холл, и Эмрис тут же отреагировал:

— А, хорошо. Ты тоже заходи, Кэл. Я хочу показать тебе кое-что.

Они прошли в комнату, которая служила кабинетом Дональду Роутсу. Эмрис сел за письменный стол, и когда все уселись напротив него, он рассказал об убийстве Коллинза.

— Когда это случилось? — спросил Джеймс, ошеломленный жестокостью гибели ученого.

— Позапрошлой ночью, — Эмрис сокрушенно покачал головой. — Он был надежным и ценным союзником, мне будет очень его не хватать. — Он замолчал, всматриваясь куда-то в пол, словно пытался заглянуть в колодец скорби.

— Кому выгодно? — задумчиво проговорил Кэл.

— Многие хотят упразднить монархию, — ответил Эмрис. — Вопрос в том, кто из них готов ради этого убивать?

— Правительство? — предположил Кэл.

— Они — обычные выборные должностные лица и государственные служащие, — с кислой миной заметил Джеймс. Новость об убийстве Коллинза задела его за живое.

— Я имею в виду кого-то близкого к верхушке, — поправился Кэл. — Уоринг проталкивал свою схему передачи полномочий, как бульдозер. Он не потерпит, чтобы кто-нибудь встал у него на дороге.

— Ты думай, что говоришь, Кэл, — раздраженно огрызнулся Джеймс. — Мы в Великобритании, а не в путинской России. У премьер-министра нет карательных отрядов, которые шастают по улицам и убивают граждан, не согласных с его политикой. — Джеймс нахмурился, исподлобья глядя на друга. — Зайдем с другой стороны. Кто вообще знал, над чем работал Коллинз? К тому же смерть Коллинза может и не иметь отношения к его работе. Это может быть простое совпадение.

— Маловероятно, — не согласился Эмрис. Он достал толстый коричневый конверт и протянул его Джеймсу. — Вот над чем он работал.

— Что это? — спросил Кэл.

— Визитная карточка некоего Джеймса, — ответил Эмрис, постукивая по конверту длинным указательным пальцем. — Здесь документы, необходимые для того, чтобы убедить любые мыслимые государственные органы в том, что Джеймс — именно тот, за кого себя выдает. Уилфред закончил работать над этим незадолго до смерти.

Разворошив содержимое конверта, Эмрис объяснил значение некоторых документов, поделился с друзьями планами на то, как собирается использовать тот или иной документ, и прикинул, как сделать заявление.

— После того как Дональд поднял вопрос о похоронах в парламенте, общественный резонанс и средства массовой информации заставили правительство отказалось от своего дурацкого плана поспешной кремации. Теперь в Вестминстере состоится поминальная служба, потом гроб отвезут в Балморал и похоронят на королевском кладбище.

Это нам на руку. Объявление Джеймса будет сделано за пределами Вестминстера, после службы. Средствам массовой информации никто не будет мешать. Так что заявление обязательно произведет фурор. Я сам думал над тем, как нам