Война братьев - Джефф Грабб

— Нервы, говоришь, — сказал Мишра, кивнув, и извлек из венчающего посох черепа маленький силовой кристалл.

— Правильно, — подтвердила Ашнод, ставя на поднос чашу и наклоняясь вперед. — В теле много всевозможных систем. Живые трубки — по ним течет кровь, провода — нервы, скрученные вместе веревки — мускулы. — Она протянула руку и прикоснулась к запястью Мишры. Он не вздрогнул и не отдернул руку. — Ты не книжный червь. Твои руки словно из стали.

— Жить в пустыне непросто, — мягко сказал Мишра. — Никогда не думал, что в теле можно увидеть машину.

— Да тело — это самая лучшая машина! — сказала Ашнод, отпустив руку аргивянина. — Постоянно испытывается в боевых условиях, постоянно развивается и самовоспроизводится! Когда мы познаем тайну тела, мы познаем мир. Все встанет на свои места. Твой механический дракон — чудо, но это всего лишь грубая имитация живого существа.

Мишра засмеялся:

— Знаешь, ты — мой первый настоящий собеседник за очень долгое время.

Ашнод свернулась в клубок.

— М-м-м, у фалладжи не принято говорить на интеллектуальные темы?.

Мишра засмеялся и наклонился вперед.

— Разговоры с сувварди обычно сводятся к одной фразе, но в многочисленных вариантах: «А ну отдай мне эту штуку». Иногда добавляют «сопляк вонючий». — Молодой человек снова засмеялся и положил посох. — Никогда не смотрел на тело как на машину, но в этом что-то есть. В конце концов мы же создаем предметы по своему облику. Может быть, так поступали и траны. — Он пересел поближе к Ашнод.

Ашнод наклонилась к нему, Мишра чувствовал аромат ее духов, сдобренный резким запахом пота. Восхитительный запах.

— Мне кажется, я смогу убедить кадира принять предложение твоего правителя.

— Я так и думала, — сказала Ашнод. — Ты очень способный.

— Так и есть.

Ашнод подумала, улыбался ли Мишра так кому-нибудь еще. Раки добавил:

— Понимаешь, наш величайший из великих нетерпелив как ребенок. Если ему придется ждать пополнения из Томакула, он просто лопнет от злости. И все же так просто дело не решить.

Ашнод отодвинулась от него.

— Что ты хочешь сказать?

Мишра ответил:

— Зегонцы должны заплатить за то, что посмели сопротивляться. Так заплатить, чтобы все поняли: их дурному примеру следовать не стоит. Зегон должен пострадать сильнее, чем Томакул, потому что томакулы сами бросились открывать нам ворота. Поэтому нам потребуются дополнительные гарантии.

— Гарантии? — спросила Ашнод.

— Чтобы обеспечить покорность завоеванных племен, фалладжи берут заложников, — сказал Мишра. — Думаю, главного изобретателя Зегона нам будет достаточно,

Ашнод сузила глаза:

— Я буду твоим личным заложником или заложником фалладжи?

Мишра снова улыбнулся, на этот раз злорадно.

— Фалладжи считают, что женщины мало на что годны, — сказал он. — Кроме некоторых моментов, конечно.

— И интеллектуальные беседы не входят в число этих моментов, верно? — поинтересовалась Ашнод.

— Ты угадала, — ответил раки. — Впрочем, на тебя будут смотреть скорее как на добычу, которую мы отторгаем у зегонцев, нежели как на подкрепление.

Ашнод наклонилась вперед и коснулась щеки Мишры.

— Знаешь, мне не нравится слово «заложник», оно такое гадкое! Как насчет слова «подмастерье»?

Мишра удивленно поднял бровь.

— За этим-то ты и пришла, так?

— Неужели я так ясно выражаюсь? — жеманно спросила она.

— Яснее ясного, — сказал Мишра и засмеялся. — Когда начнем уроки?

— Завтра, — заговорщицким шепотом сказала Ашнод. — Этим вечером мы одни. Не думаю, что твой телохранитель скоро вернется.

Мишра улыбнулся и закрыл дверку жаровни.

Утром во всеуслышание объявили, что город Зегон — в страхе перед величием механического дракона — присоединился к империи фалладжи, согласился заплатить дань и поклониться великому и мудрому кадиру сувварди, первому среди равных.

Одно из условий сдачи — снос городских ворот. Зегонцы никогда больше не посмеют противостоять фалладжи. Кроме того, зегонцы передали завоевателям своего лучшего изобретателя, который присоединился к сувварди в качестве подмастерья раки. Возможно, кто-то из воинов и почувствовал себя неуютно — ведь в лагере появилась женщина с проклятыми рыжими волосами, — но никто не посмел говорить об этом вслух, по крайней мерю в присутствии раки.

Вскоре после победы пришли плохие вести — набеги чужестранцев с побережья на земли фалладжи неожиданно участились. И экспедиционный корпус немедленно отправился обратно на восток.

Главный изобретатель пропустил столько заседаний тайного совета, что его отсутствие даже не обсуждалось. В качестве его официального представителя присутствовал Руско, но Кайла знала, что со дня свадьбы Урза не уделил ему ни минуты. Главный изобретатель проводил большую часть своего времени с новым подмастерьем, Тавносом, который, к немалой досаде часовщика, продержался гораздо дольше предсказанных Руско четырех недель.

В совет вошел новый начальник стражи — предыдущий наконец подал в отставку, чтобы больше времени проводить с лошадьми и внуками. Его выбрал сам вождь, и новоиспеченный вояка во многом походил на правителя — та же импульсивность, решительность и бесстрашие. Патрулирование границ, заявил новый начальник, едва вступив в должность, — полумера. Иотийцы должны взять под контроль коридор до самого Томакула, иначе караваны не будут в безопасности.

План начальника стражи провалился, и теперь тайный совет разбирался с последствиями. Приставленные к караванам вооруженные патрули послужили для пустынных кочевников красной тряпкой, и нападения стали практически ежедневными. Фалладжи повадились переходить границу с Полосой мечей, в которой царил мир с тех самых пор, когда вождь в дни своей юности изгнал туземные племена. У Иотии не хватало людей для того, чтобы одновременно охранять свои границы и обеспечивать безопасный проход караванов до главного города пустыни.

— Нам следует вырвать заразу с корнем, — сказал новый начальник. — Отправиться в пустыню, найти лагерь фалладжи и уничтожить его!

— Я бы с удовольствием, но сначала покажи мне, где он, а потом обеспечь его сохранность на том же месте, — проворчал вождь. — Пустыня подобна океану, недаром она пустыня. Если мы пойдем воевать туда, наши войска понесут большие потери, чем фалладжи. В пустыне они как дома, а мы нет.

— Есть орнитоптеры, — сказал начальник. — С их помощью мы можем вести разведку.

— Их все еще очень мало, — сказал Руско. — Всего две дюжины, и Главный изобретатель не хочет подвергать их опасности. Мы только что руки ему не выкручивали, пока он не согласился разрешить нам использовать их для разведки.