Пассажиры - Джон Маррс

– Как вы думаете, когда мы примем свое решение, скажет нам Хакер правду о том, что случилось с ее мужем? – полюбопытствовала Мюриэл.

– Я бы на это не рассчитывала, – возразила Фиона. – Вряд ли мы когда-либо узнаем правду хоть об одном из них.

Глаза Клер саднило, словно в них набросали песка, да еще и втерли. Она понуждала себя поплакать в надежде, что это принесет хоть какое-то облегчение. Но чувствовала себя выжатой как лимон; больше в ней не осталось ни слезинки.

Она остается беспомощной узницей в угнанном авто, слушающей, как группа чужаков обсуждает ценность ее жизни. Умолчав от них правду о Бене, она украла у ребенка будущее. Ее единственным делом в роли матери была защита Тейта, и она ее провалила.

Как только мир увидел изображение мертвого тела мужа, Клер поняла, что ее шансы пережить это испытание свелись к нулю. Будь она присяжной или сидя дома, приклеившись к телеэкрану и глядя, как в этом бардаке барахтается кто-то другой, она тоже встала бы на сторону предъявленных улик. Но это неправда. Это даже близко к правде не лежало. Если б ей дали еще хоть минутку, чтобы объяснить, почему тело Бена лежит в багажнике ее мобиля, у них с Тейтом еще был бы шанс. Но Хакер хотел отнюдь не этого. Он хотел отправить их на погибель. Конец близок, и Клер уже ничем не может его предотвратить.

Снаружи ее машину конвоируют армейские бронеавтомобили и полицейские автомобили, чтобы не допустить вмешательства сотен зевак, выстроившихся на тротуарах поглазеть на нее, одолевающую свою «зеленую милю».

Отвернувшись от окна, Клер устремила тоскливый взор на округлость живота.

– Мне жаль, мне так жаль, – шептала она, бережно охаживая его ладонями, как гончар – свой круг. – Это должно было произойти совсем не так. Мы с твоим папой все для тебя распланировали. Мы втроем должны были вместе прожить эту невероятную жизнь, полную увлекательных приключений. А со временем ты вылетел бы из гнезда и набирался бы собственных восхитительных переживаний, пока мы с твоим папочкой старели бы бок о бок. Но потом он все погубил. И как я потеряла его, так теперь теряю и тебя…

Клер мысленно перенеслась на полгода назад, ко дню, когда ее мир сошел с оси. Отчетливо вспомнила, как тихонько прикрыла переднюю дверь и выронила сумочку на пол. Пластиковые бутылки в ней брякнули. Она смотрела, как Бен взбирается вверх по лестнице, подтягиваясь за перила с обеих сторон, пока он не свернул за угол и не скрылся в спальне. Тогда она зажала рот ладонями и беззвучно всхлипнула. Ей нужна была минутка для себя, чтобы сбросить напряжение, прежде чем сосредоточиться на муже.

Клер похлопала себя по животу – тогда лишь с едва обозначившейся выпуклостью. Ей хотелось уверить свое дитя, что, когда оно явится на свет, все будет в порядке. Она не хотела завязывать отношения с ним со лжи, но выбора не было. Отныне все отступает на второй план, кроме защиты ребенка любой ценой.

Добравшись наконец до спальни, она помедлила на пороге, чтобы окинуть Бена взглядом. Он сидел на краю кровати, обхватив голову руками. Перед ней был уже не сильный, несгибаемый человек, в которого Клер влюбилась. Она больше не видела в нем дюжего атлета ростом в шесть футов и три дюйма, с грудью колесом, преуспевшего в спорте, за которого она болела из-за боковой линии во время его соревнований по триатлону. Перед ней был напуганный, уязвимый мальчишка, застрявший в сломленном теле мужчины, отчаянно нуждающийся в ее ободрении. Но она не могла дать ему того, чего он вожделел.

Вместо того Клер устроилась с Беном рядышком, обняв его одной рукой за плечи. Он положил ее другую руку на свою и поднес ко рту, чтобы поцеловать. Его пальцы были холодны как лед, так что она сплела с ними свои.

Со своего места Клер видела гостевую спальню, которая со временем станет детской. Вот только ни у него, ни у нее не хватило отваги хотя бы помыслить об освобождении ее от старых книг, компакт-дисков и тренажеров, а уж тем паче о ее декоре. Они уже делали эту ошибку прежде. На следующий день после сборки детской кроватки у Клер началось кровотечение, перечеркнувшее их мечты. Теперь же, даже не желая признаться в этом друг другу, они ждали, когда же этого ребенка украдут у них, как всех предыдущих. Каждый день, пока он оставался в ней, казался чудом.

– Все будет в порядке, – утешительно произнесла Клер, склоняя голову, чтобы прижаться виском к голове Бена. – Ты и я, мы пройдем через это вместе.

– Но утверждать это со стопроцентной уверенностью ты не можешь, так ведь?

– Быть уверенным на сто процентов нельзя ни в чем; уж кому-кому, а нам-то с тобой это известно куда лучше, чем большинству. Но, несмотря на все, через что мы прошли, мы никогда не теряли друг друга, так ведь? Так с чего же ты взял, что я позволю этому случиться теперь? Ты ведь моя ДНК-пара, забыл? Мы созданы друг для друга.

– Хотел бы я тебе верить, но ты же слышала диагноз… Это неизбежно.

– Твой хирург сказал, что это может случиться через год или через двадцать лет. А если повезет, то и дольше.

– А может на следующей неделе. Или завтра. Или даже сегодня. А то и через пару минут.

– Бен…

– Почему эта дрянь не могла обождать с появлением, когда мне стукнет восемьдесят, когда я проживу свое и увижу, как наш малыш повзрослеет? Тогда было бы без разницы… Почему это случилось со мной сейчас?

– Это происходит не только с тобой, это происходит с нами.

– Ну, ты меня прости, но это не ты ходишь с аневризмой в башке.

Будто ставил здоровье Клер ей в укор.

– Так нечестно.

– Я и сам знаю… Извини.

Минуло три часа с тех пор, как прозвучал диагноз специалиста из оксфордской больницы Джона Рэдклиффа, последовавший за вереницей анализов, включая МРТ-сканирование, КТ-сканирование и ангиографию. Под конец в артерию впрыснули контрастное вещество, и отброшенная им тень открыла то, что и подозревал хирург, – аневризму, погребенную в недрах мозга Бена. При размере в семь миллиметров она находилась на дальнем конце диапазона, а ее расположение означало, что риск повреждения мозга, или апоплексии, настолько велик, что она неоперабельна.

Теперь, вернувшись домой, они сидели на кровати рука в руке, пока Клер кляла себя за то, что не обращала внимания на недавние перемены в поведении мужа. Он начал забывать важные для него вещи, вроде дня рождения сестры и назначенной встречи с клиентом в отеле неподалеку. Однажды утром она застала его торопливо доедающим миску хлопьев, и пришлось напомнить, что сегодня суббота, а он по выходным не работает.

Во всей этой забывчивости Клер винила перегрузки на работе и тревогу, сможет ли она доносить ребенка полный срок. И лишь когда обнаружила в бардачке его автомобиля горсть пустых пакетов от нурофена, Бен признался, что его все чаще и чаще донимают головные боли.