Пассажиры - Джон Маррс

Следующие пару минут Клер вела себя так же, как вела бы себя в любой другой день, чтобы не вызвать подозрений. Покинула дом через переднюю дверь, включила сигнализацию, помахала соседу Сундраджу, а затем забралась в машину, после чего та выехала на дорогу.

Вот только Хакер заготовил для Клер другой план. Теперь, два часа спустя, вполне может статься, что трупом в машине будет не только Бен…

«Ну, хотя бы мы все будем вместе, когда это произойдет», – подумала она, снова погладив живот.

И тут, без всякого предупреждения, внутри что-то будто лопнуло, и по ноге медленно потекла струйка жидкости. Клер предположила, что ребенок навалился ей на мочевой пузырь и давит на него. Но желания помочиться она не чувствовала. А затем, к собственному ужасу, поняла, что стряслось. У нее отошли воды – за два месяца до срока.

Ребенок на подходе.

Мэттью вернулся от холодильника в углу, неся на деревянном подносе пять бутылочек воды. Поставил их на стол перед каждым членом жюри, начиная с Либби. Она улыбнулась ему в знак благодарности.

– Я бы не отказалась от чего-нибудь куда покрепче, – заметила Мюриэл, откручивая крышку и наливая воду в высокий стакан.

– А я думала, вы непьющая, – удивилась Фиона.

– Почему? Потому что я верующая?

– Ну да.

– Отправить четырех человек в могилу – от такого и Папа запьет. – Фиона утешительно похлопала коллегу по руке.

Либби тем временем переключила внимание на настенные часы, с особенной остротой ощутив, как ускорило свой ход время под мрачно нависшей над ними тенью финального срока. Сосредоточилась исключительно на убивающих секундах, чтобы убедиться, что Хакер не подкрутил часы, только бы взвалить на них более тяжкое бремя. Под часами Кэдмэн со своей командой усердно трудились над нескончаемым потоком данных, но хранили уважительное молчание, пока присяжные обсуждали каждого Пассажира.

Проблеск солнечного света, льющегося сквозь высокие сводчатые окна, отвлек ее. Либби поняла, что впервые за нынешнее утро подумала о том, что будет, когда это судилище окончится. Она определенно покинет эту комнату совсем не такой женщиной, какая переступила этот порог. Лица всех восьмерых Пассажиров присоединятся к ее брату Никки в перекличке призраков, преследующих ее.

Нарочито откашлявшись, чтобы привлечь внимание присутствующих, Фиона приподняла свой планшет.

– Не перейти ли нам к Софии Брэдбери? – Через несколько секунд главный экран переключился на темный размытый силуэт. – Где она?

– По-моему, прикрыла камеру чем-то, – озадаченно протянул Мэттью. – Прячется.

– Какая ирония, а? – заметила Фиона. – Потратила всю жизнь, добиваясь внимания, а теперь, когда у нее величайшая аудитория за всю ее карьеру, не смеет перед ней показаться…

– Как вы думаете, она нас слышит? – полюбопытствовала Мюриэл.

– Уверен, Хакер попросту не оставил ей иного выбора, – отозвался Мэттью.

– Честно говоря, не знаю, что о ней сказать, – продолжала Фиона. – Обычно я за словом в карман не лезу, но в данном случае настолько потерялась, что слов просто не нахожу.

– Если верить голословным утверждениям Хакера, то с какой стати ей прикрывать делишки своего супруга? – спросила Мюриэл.

– Разве что она принимала в них деятельное участие, – высказала догадку Фиона. – Может, они занимались грязными делами вместе, считая это неким совместным досугом… За годы я представляла в суде несколько супружеских пар, обвинявшихся в аналогичных преступлениях.

– Как вы можете защищать подобных людей, если у вас есть собственная дочь?

– Каждый невиновен, пока вина не доказана.

– Только когда это устраивает вас, – рассмеялся Джек. – Десять минут назад вы были готовы швырнуть мисс Арден на съедение волкам.

– Даже если София лишь смутно представляла, чем занимается муж, ей незачем физически причинять ребенку вред, чтобы стать соучастницей, – добавила Фиона. – Укрывательство и откупные его жертвам делают ее в глазах закона и общества не менее виновной, чем он.

– Так почему же она решила пройти стерилизацию? – упорствовала Мюриэл.

– Хакер высказал предположение, это потому, что она не хотела иметь детей от него, – добавил Мэттью. – Может, боялась того, что он может с ними сделать…

– Это свидетельствует, что она не совсем порочна. Быть может, не лишена своего рода материнского инстинкта?

– Только когда речь заходит о ее собственной плоти и крови. А вот как с ребятишками других людей? То, что она не сообщила о своем муже и не пресекла его выходки, свидетельствует, что ей было на них плевать.

– Тогда почему она столько сил тратила, добывая деньги на такое множество детских благотворительных программ? – спросил Мэттью.

– Прятала это у всех на виду, – стояла на своем Фиона. – Помните, что мы узнали о Джимми Сэвиле[19] после его смерти столько лет назад? Он поступал точь-в-точь так же. Всю жизнь был у общественности как на ладони, собирая миллионы на благотворительность, а сам тем временем занимался надругательством над детьми прямо у всех на глазах. Я не говорю, что София такая же, но сходство несомненно.

Мюриэл испустила тяжкий вздох.

– Публика может простить звезде множество прегрешений, но только не растление малолетних. Мне претит говорить такое, но, пожалуй, Софии лучше умереть для ее же блага.

Все присяжные до единого повернулись к силуэту Софии.

– А надо ли нам вообще голосовать по этому вопросу? – спросила Фиона.

Остальные покачали головами, отводя глаза от экрана.

– Тогда перейдем к следующему Пассажиру.

Не сумев выключить громкость, София в сердцах запустила пультом в приборную доску. Не обращая внимания на острую боль, прошивающую позвоночник, наклонилась вперед, потянувшись к консоли, и начала давить на кнопки наугад в отчаянной попытке вернуть управление. Всю карьеру она добивалась, чтобы о ней говорили, и упивалась вниманием. Но не теперь. Теперь ее единственным желанием было укрыться от мира и провести последние мгновения наедине с собой и своим псом.

Слушать, как чужаки копаются в секретах, которые она тщательно таила сорок лет, было худшим кошмаром Софии. Но теперь они выставлены на всеобщее обозрение, и того, что все о ней знают, обратно не отыграешь. Она бы предпочла, чтобы ее авто разорвалось на миллион крохотных осколков, чем предстать еще хоть перед одной живой душой.