Марш! Марш! Люди и лошади в наполеоновских войнах - Мурат Магометович Куриев

легкая, гусары. При этом кирасиры и драгуны разворачивались в линию, а гусары двигались в колонне.

Тонкостей хватает, однако главный принцип всегда один, все как завещал Фридрих Великий. Скорость и мастерство владения холодным оружием! Просто. Но тебя уже ждут. Всадники противника и, что еще хуже, артиллерия и пехота. Огонь из пушек наносит урон кавалерии даже тогда, когда она стоит в резерве, а уж во время атаки…

Потери – страшные. У французов, атаковавших большими массами, просто чудовищные. Однако останавливаться нельзя и нужно держать строй, чтобы нанести удар. Храбрость и… скорость. Самый быстрый темп движения лошади, или аллюра, галоп. Многое, конечно, зависит и от физического состояния лошади, и от «веса» всадника, и от характера местности, но примерная скорость движения кавалериста рысью – 8-14 км в час. Галопом – до 20 и даже больше.

«Мои эскадроны шли вперед на быстром галопе, потому что в этом случае страх держит трусов с остальными – они знают, что если начнут колебаться во время атаки, то будут раздавлены остальной частью эскадрона». Фридрих II и Зейдлиц приучали своих кавалеристов переходить на галоп как можно скорее. Примеру пруссаков последовали и все остальные. Только атака галопом требует хорошей выучки и слаженности действий.

И хотя в конце XVIII века настало «время галопа», но «скорости» все равно отличались. Пруссаки, русские, англичане переходили на галоп довольно быстро, австрийцы не так торопились. Французы, которые часто шли вперед большой массой и были не столь хорошо подготовлены, вполне могли атаковать и рысью. Скорость, помноженная на массу, – это в любом случае удар мощной силы. Как говорил Зейдлиц: «…если конница налетает на неприятеля прежде, чем тот успевает рассмотреть, какие у нее сабли, то она может победить и не саблями, а хлыстами в руках».

Итак, быстрее ли, медленнее, они добрались. Но с каким именно неприятелем всадники имеют дело? Считается, что лишь четверть атак кавалерии против кавалерии заканчивалась стычкой. В остальных случаях картина с высоты птичьего полета чаще всего выглядела примерно так. Волна накатывается – волна откатывается. Дело не только в людях, но и в лошадях. Срабатывает своего рода «табунный рефлекс». Разумеется, прямое столкновение случается, и нередко. Однако в основном – откатываются. Потом могут перегруппироваться, совершить маневр, но «табунный рефлекс» имеет место. О противостоянии кавалеристов чуть позже, пока разберемся с пехотой.

Страшно, когда на тебя несутся всадники? Еще бы! Тем не менее стойкая и обученная пехота может вполне эффективно противостоять кавалерии. В первую очередь с помощью каре, ощетинившегося штыками квадрата.

Сразу отметим, что каре – оружие вовсе не универсальное. Выстоять против конницы оно может далеко не всегда. Однако примеров успешных действий каре тоже немало, достаточно лишь упомянуть Ватерлоо. Стоящая в каре пехота встречает противника ружейным огнем. Причем, сколь ни печально это констатировать, стреляют главным образом по лошадям. Попасть легче, а задача – вывести из строя боевую единицу. Если кавалерию не поддерживают пехота и конная артиллерия, шансы каре на успех значительно выше. Что, собственно, и было при Ватерлоо.

Наиболее уязвимое место у каре – углы. Как правило, кавалеристы целенаправленно стараются «бить по углам», но получив мощный удар от ружей стоящих в каре, сделать это непросто. Правила стрельбы имеют огромное значение. Ни в коем случае нельзя ни поспешить, ни опоздать. В первом случае не причинишь значительный урон, во втором – всадники могут и добраться до каре в большом количестве. Залп давали примерно с 30 м и строго одновременно. Меткие попадания создавали завал из людей и лошадей, который как минимум гасил скорость и затруднял движение.

При этом нужно помнить о том, что лошадь, даже раненая или оставшаяся без всадника, может продолжить скакать и врезаться в первую шеренгу каре. Боятся ли лошади штыков? На сей счет есть разные мнения. Лошади, вообще-то, животные с довольно развитым инстинктом самосохранения. Однако и остановиться летящей вперед в состоянии возбуждения лошади крайне сложно. Они врезаются в каре, несмотря на штыки. Дальше происходит страшное.

Ветераны уже рассказали новобранцам, что самые уязвимые у лошадей места – глаза и ноздри. Туда и бьют. От нестерпимой боли лошади сбрасывают всадников, шарахаются в сторону. При этом всадники как раз «защищены» именно головой лошади, достать их трудно, получить удар палашом легко. Да, пробивающиеся внутрь каре всадники – зрелище не для слабонервных. Тем, кто оказался в таком бое, слабину просто давать нельзя. Пехотинцы постоянно слышат команду – «Держать линию!». Они держат. Их атакуют. Если солдаты в каре выстоят – победа за ними.

Если не выстоят – произойдет избиение. Мало в ком накапливается столько злости и жестокости, сколько в кавалеристах, «одолевших» каре. Они затратили столько усилий, они потеряли столько товарищей… Рубят. Безжалостно рубят. Линии больше нет, а в схватке один на один всадник почти всегда одержит верх… Впрочем, и потерявшие строй кавалеристы тоже становятся уязвимыми. Пора переходить к противостоянию кавалерии с кавалерией.

«Мы же были слишком учтивы, чтобы заставлять себя ждать, и как только 2-й эскадрон полка… перешел мост и встал у нас на левом фланге, то, не ожидаясь остальных двух эскадронов… первые два, сгоравшие от нетерпения схватиться с врагом, спонтанно двинулись в атаку, и без какой-либо команды офицеры и драгуны, обгоняя друг друга, устремились на противника. В тот момент, когда мы мчались на пруссаков, они вместо того, чтобы встретить нас жалами своих палашей, ограничились тем, что стали размахивать клинками справа налево на уровне груди, как бы отражая удары. Такой прием в данном случае был совершенно бесполезным против кавалерии, которая неслась на них во весь опор. В результате эти несчастные были опрокинуты и изрублены самым жутким образом. И уже словно для того, чтобы добить их, прусский командир подал команду “Кругом!”, которая лишь увеличила сумятицу. Развернувшись, они обратились в бегство кто как мог, стремясь попасть на улицу предместья, куда мы ворвались вперемешку с ними, продолжая рубить врагов».

Эпизод из кампании 1806 года в воспоминаниях драгуна Огюста Тириона. Подтверждает мысль Нолана – кавалерию не так уж и сложно привести в расстройство, и ей очень нужны хорошие командиры. Нолану ли не знать? Ведь он сам погибнет в результате одного из самых бестолковых приказов в истории кавалерии, более того, многие считают, что он сам его и отдал.

Делает ли это его плохим теоретиком? Как сказать… Многие мысли Нолана, применительно к кавалерии эпохи наполеоновских войн, возможно, и спорны, но очень интересны. Нолан, например, весьма скептически относился к той тяжелой кавалерии, которая несла на себе защиту