Это было давно: Дневники. Воспоминания. Путешествия - Алла Сергеевна Демидова

В 12.30 встретилась с Долой – пошли завтракать на круглую площадь около театра.

Вечером «Преступление» – 3 билета для Норы и Анатоля. После вместе с ними в рыбный ресторан.

6 февраля

Днем выставка Слепышева в торгпредстве. Народу много. И много знакомых. Опять Неелова.

Вечером последний раз «Преступление».

Еще вчера после спектакля я отдала реквизиторам и костюмерам кое-какие мои вещи, так как я остаюсь. У Тани в гримерном ящике – коробка с моим гримом и косметикой, рюкзак, чемодан, сумка, пакет с вещами для Лавровой, который собрала для нее Nathalie Nerval. У Нины – 2 пары обуви, сверток, у Ларисы – коробка, доска, сумка.

7 февраля

Театр улетел в Москву. Я переехала в квартиру Ариелы на Cognacq-Jay.

Вечером с Норой и Боби в ресторан. Вспоминали, как я в первый раз лет 15 назад приехала к ним жить. Они постарели.

8 февраля

Утром за мной заехала Ирэн – по магазинам.

В 18.20 – кафе «Flore» – встреча с Nathalie. Вечером с Nicole пошли есть устрицы в ее маленький ресторанчик. Свежие-свежие!

9 февраля

С Ариелой в Новый Лувр. Napoleon III. Потом обед в Lipp. К Рустаму Хамдамову в его мастерскую. Там Nicole. Подарил мне 4 рисунка. Пешком до площади Chátelet (недалеко) – Театр Сары Бернар – балет. Nicole спала, мне понравилось. Балет á la Пина Бауш. Вышли – дождь. Кафе около Бобура.

1993. Опять Клер Блум и новые города

22 марта

Я опять полетела в Нью-Йорк. Все те же концерты с Клер Блум. «Ахматова – Цветаева». Но певица уже другая, Анна Стайгер не может – занята. Репетиция с Клер у нее дома. 29-го самолет в Сан-Франциско – тюлени, старый город, трамвай, фуникулер, красный мост, «Остров мертвых». На следующий день концерт. Цветаева хорошо. Ахматова – посадили по ритму. Особенно новая певица. Много пауз и излишней многозначительности.

Меня опекает Дэвид Иден – наш продюсер. Оказался очень хорошим человеком. Вместе гуляем, обедаем.

Клер Блум и Чарли Чаплин. 1952 год

Сейчас сижу в самолете, который летит в Лос-Анджелес. Вчера был концерт в Сан-Франциско. В прекрасном театре. Зал огромный. Публики много. Концерт, по моим ощущениям, прошел неплохо. Клер читает лучше, чем раньше, но немножко «по-английски» – ровно. На концерте была Наташа Макарова (балерина), после концерта она меня не отпускала – выпытывала, как я играла Раневскую. Собирается играть ее в «Вишневом саде» или Наталью Петровну в «Месяце в деревне» Тургенева, что по ролям практически одно и то же. По средствам выражения. Я Макарову, кстати, видела в одном драматическом спектакле – она играла в Москве американскую пьесу «Двое на качелях». Ставил Роман Виктюк (тот, что ставил нашу «Федру»). Играла она слабо: голоса практически нет, и даже микрофончик около уха не помогал, но ножки поднимала высоко и часто. Вообще эта нынешняя манера звезд играть драматические роли ни к чему хорошему не ведет, только к шуму вокруг. Галина Вишневская, например, в феврале сыграла на сцене МХАТа Екатерину Великую. Правда, неплохо. Совпали характеры.

В Сан-Франциско мы были два дня. Меня повозили по городу (два профессиональных гида – русские) – все показали и рассказали. Оказывается, здесь есть старое русское кладбище и один из холмов так и называется до сих пор – «Русский холм». Здесь жили русские поселенцы давно, разводили виноград и т. д. и тем самым кормили Аляску, когда она была у России.

Афины. Я расстаюсь с «Таганкой»

В конце ноября 94-го мы с Димой Певцовым приехали в Афины в театр Теодора Терзопулоса играть «Квартет». В это время в Афинах был Юрий Любимов – ставил там очередной спектакль.

6 декабря я сидела с Любимовым в садике Колонаки и тихо разговаривали о наших разных взглядах на театр. Недалеко на скамейке сидел Дима Певцов, не замечая нас (наша с ним гостиница была недалеко), вдруг увидел нас и сразу же незаметно ушел. Любимов пригласил к себе домой – на квартиру, которую ему снимает Катя Дундулаки, с которой он делает, по-моему, уже третий спектакль. Заварил чай, играл в радушного хозяина. Я старалась мягко обходить острые темы театра.

8 декабря – встретилась с директором «Мегаро» (они дают деньги на «Медею») – я отказалась участвовать в этом проекте. Они отменили завтрашний приезд Давида Боровского и Глаголина на переговоры. Потом, видимо, подсчитали затраченные деньги и решили продолжать проект уже без меня.

Правда, мой отказ произошел не без влияния Теодора Терзопулоса. Он, понимая, какие большие деньги «Мегар» дает на эту постановку, решил перехватить этот проект, думая, что для «Мегаро» главное – мое участие. Может быть, в начале переговоров так оно и было, когда Ламбракис (хозяин «Мегаро») после «Электры» предложил мне любую работу в Греции, но по истечении времени они все же решили делать ставку на «Таганку». А с Теодором мы потом сделали вместе «Медею. Материал» по Хайнеру Мюллеру и объездили с этим спектаклем полмира.

С Дмитрием Певцовым и Алексеем Серебряковым в спектакле «Федра»

15 января 1995

Я опять сижу в Афинах. Мы тут с Димой Певцовым играем опять «Квартет». Играем каждый день уже больше месяца. Здесь Любимов – ставит с греками «Кредиторов» Стриндберга. Я посмотрела репетицию – по-моему, неинтересно. Много общаюсь с греческими актерами. Одна – Оля Лазариду – очень мне нравится. Она, кстати, играла мою роль в «Квартете», в первой постановке Терзопулоса. Но там совершенно была другая эстетика и другой спектакль. Мы с ней часто сидим в кафе и разговариваем. Она очень хорошо понимает мой французский. Вообще актеры всех стран очень хорошо понимают друг друга, я заметила. Кое-чему она меня учит. Много рассказывает про Древнюю Грецию. Они тут все немного на этом помешаны, вернее, те, с кем я общаюсь. И зовут себя эллинами, а Грецию – Элладой. Познакомилась тут с одним философом – очень тонкий, интеллигентный человек, правда, пьющий, вернее – бывают запои, что хуже.

Мне кажется, что греки сильно расслоились интеллектуально. Есть очень образованные, гениальные, а есть темная толпа – торгаши и обманщики. В Греции это расслоение особенно заметно. Произошел, видимо, когда-то разрыв цивилизации.

Греки учили, что философия (мироощущение) начинается с удивления. Удивившись, человек выделяет из мира предмет и начинает его исследовать. Постепенно весь мир раскладывается на предметы. И человек, как предмет, тоже исследуется. Так появился, наверное, театр. Из хаоса человек выбирается, но постепенно теряет взгляд на мир как на переплетение всего во всем. Так, по-моему, он теряет Бога. Но потом, разъединив, опять соединяет это мироощущение в единое – в