Заклятие счастья - Галина Владимировна Романова

– Ладно, узнаю, – проворчал Хмелев, когда Назаров свои сомнения изложил, совпадающие с его точь-в-точь. – Узнаю, позвоню. Кстати, что ты там мне говорил, когда вошел-то?

– Что? – Он уже дверь открыл, чтобы выйти.

– О беседе с потерпевшей. С кем говорил, с Сашей Беликовой?

– Так точно, товарищ полковник. – Назаров стоял одной ногой за дверью.

– И до чего же договорился? – ехидно хмыкнул Хмелев.

Ему тут разведка донесла в лице Огнева Игоря Валентиновича, что у Назарова с женой какие-то проблемы начались. Он вечера проводит вне дома, возвращается пьяным. Она на машине по городу раскатывает с Серегой Иванченко. Он ей цветочки покупал. В кафе на набережной обедом угощал. Они там улыбались!

Доиграются, ребята. Ох доиграются! Это Огнев так предположил, не Хмелев.

– До чего договорились-то, капитан?

– Переехал я к ней, товарищ полковник.

– Опа! – ахнул Хмелев. – Переехал!

И минут пять сидел без движения, рассматривая прямоугольник двери, которую плотно прикрыл за собой Назаров.

Доигрались все же?! Или что?

И Хмелева накрыло очень недобрыми, мерзкими мыслями, от которых ему уже не только желудок сводило, а мозг просто рвало в клочья, и сердце останавливалось.

Ох, как своевременно, получается, Алла Геннадьевна пропала, да? Как вовремя! Стоило Назарову вернуться в город, как она почти тут же исчезает! И как на руку это капитану и дочери потерпевшей. А ведь исчезновению старшей Беликовой предшествовала дикая сцена на рынке. Там она орала на Назарова, оскорбляла. Хмелеву ведь тут же Огнев доложил. И добавил, что у Назарова просто нет шансов, пока эта ведьма жива. Огнев Беликову тоже недолюбливал. Какие-то прошлые дела.

И что получается?

Что подозреваться в исчезновении Беликовой Аллы Геннадьевны с таким же успехом может и капитан? И ее дочка? А что? Вступили в преступный сговор и…

– Чушь, – раздраженно воскликнул Хмелев и гневно откатил авторучку к календарю, на котором записал телефон.

Кстати!

– Алло, Танюша, здравствуй, – промурлыкал он в трубку, набрав номер начальника их телефонной станции. – Дело есть.

– Андрей? – удивленно отозвалась Танюша. – Сколько лет, сколько зим! Думала, и забыл обо мне давно.

Тебя забудешь!

Он чуть зубами не скрипнул, вспомнив, чего стоил ему давний роман с этой лихой бабенкой. Чуть погон тогда не лишился. Она ведь, дура-баба, взяла и с пьяных глаз все рассказала своему мужу. Любовь, мол, у меня с Хмелевым, ухожу от тебя и все такое. А тот…

Ой, лучше не вспоминать! Сразу левая почка ныть начинает. По ней особенно наяривал носок ботинка Танькиного мужа. Хмелев тогда неделю ссал кровью. И на баб смотреть начал только через полгода.

Забудешь ее, как же!

– Танюша, нужна помощь. – Хмелев продиктовал ей номер телефона. – Надо бы узнать, чей это номерок. А? Поможешь? У меня, как на грех, старого справочника телефонного не осталось. Да и не факт, что номер этот там был.

– Щщас… Повиси на трубке…

Он отчетливо услышал грохот отодвигаемого стула, потом стук ее каблучков, даже шелест ее шелкового платья ему почудился. Танюшка просто обожала шелковые наряды. Они шикарно струились вдоль ее стройного тела, просто шикарно.

Хмелеву неожиданно сделалось грустно. Может, и стоило ее тогда от мужа увести? Жили бы сейчас вместе. Он бы баловал ее, любил. Покупал шелковые платья. Любовался ею, когда она надевает их и снимает. Как красиво идет, переступая длинными стройными ногами. Испугался? Отступил? Или свободу свою боялся потерять?

Дурак! Старый, плешивый, больной и никому не нужный дурак!

В телефонной трубке снова зацокали ее каблучки, потом грохот стула, и Танюшка окликнула:

– Ты еще здесь?

– Так точно, моя королева, – зачем-то брякнул Хмелев и даже покраснел, как пацан.

Она-то, может, и королева. А вот он теперь только на роль шута и сгодится подле нее.

– Скажешь тоже! – фыркнула она весело. – Королева! Ты меня когда видел последний раз? Лет пятнадцать назад или больше?

– Да что-то около этого, – он быстро щелкнул на калькуляторе. – Шестнадцать с половиной лет назад, Тань.

– Вот! От королевы, Андрюша, одна спесь и осталась, – призналась она со вздохом. – Голова седая, морщины… Ой, да что перечислять! И сам, поди, не мальчик.

– Так точно, – он погладил свою лысину. – Давно не мальчик. На пенсию вот собираюсь.

– Ладно, пенсионер, – она снова рассмеялась. – Записывай!

Она продиктовала номер.

– Этот номер теперь вместо того, который ты мне назвал.

– И чей он? – Он записал.

– Вообще-то раньше принадлежал заместителю начальника пожарки. Потом вроде у диспетчеров он был. Узнаешь сам…

Они еще пару минут позубоскалили. Затем Танюшка сослалась на занятость и положила трубку. А Хмелев задумался, рассматривая номер телефона.

Зачем Головковой был нужен заместитель начальника пожарной части? Какое отношение это имело к делу, которым она занималась? И снова мысли, очень нехорошие мысли начали его тревожить. И финальной была: и зачем же ему все это надо накануне ухода на пенсию?! Ведь мечталось тихо, мирно уйти, свалив все на Огнева. Он моложе, крепче, наглее, пусть разбирается. А теперь что? Теперь придется ему все взваливать на свои плечи. Ведь если то, о чем он только что думал в тиши своего кабинета, окажется правдой, то не видать ему почестей. Не видать…

На рыночной площади, обнесенной невысоким забором, гудело, как в улье. Подъезжали и уезжали машины. Толпами входили и выходили отдыхающие по дороге на пляж. Пахло перезрелыми дынями и канализацией. Метрах в десяти от рынка протекала крохотная речушка, скорее ручей, загаженная отходами.

На стоянке машин было много, но нигде не было видно машины с блатными номерами из трех троек. Назаров поставил свою машину в тенек в неположенном месте, а и пусть, все занято. И пошел к торговым рядам. Он обошел весь рынок три раза, Горелова не было. Те, у кого он спрашивал, лишь недоуменно пожимали плечами и отрицательно качали головами.

– Нет, не видел сегодня.

– Вчера был точно. Сегодня не приезжал.

– Может, и был, не видела. Не слежу за ним. У Машки Лагутиной спросите. Он возле нее вечно крутится…

Это он и без них знал. И Марию Лагутину видел издалека. Женщина привычно раскладывала овощи, брызгала на них холодной водой из пластиковой бутылки, шикала на сына. Его белобрысая голова ныряла за прилавком, как будто перекатывался большой клубок белоснежной шерсти. «Не причесывают они его, что ли», – раздраженно подумал Назаров и нехотя повернул в их сторону.