Заклятие счастья - Галина Владимировна Романова

На таких оптимистичных нотах, широко зевая, он полез из кустов…

Саша стояла под палящим солнцем, тиская сумочку в потных руках, но жары почти не чувствовала. Ее колотило от страха. Сначала она не поняла, чего так перепугался Сережа. Просто рассказала ему о своей мучительной бессонной ночи, о своих страхах и подозрениях. Думала, он высмеет ее. Посоветует пить на ночь снотворное или что-то типа того. А он вдруг сильно перепугался и велел ей бежать из дома на улицу. И ждать его там, за калиткой. Плохо соображая, что ей это может дать, она быстро собралась, выбежала из дома, с подозрением покосилась на шевелящиеся кусты сильно разросшейся гортензии и рванула за калитку.

Почему кусты гортензии так шевелились?! Ветра же нет! Полный штиль! Может, собаки какие-то бродячие или коты? Или кто?!

Она выскочила за калитку, толкнула ее ногой, защелкивая замок. Убрала телефон в сумочку, и только там, за забором, переведя дух, она наконец поняла, чего так испугался Сережа.

Мама! Ее мама исчезла из их дома! Белым днем исчезла, будто ее и не было никогда! Только что вот, кажется, она сварила что-то им на ужин. Выпроводила из своей спальни этого мерзкого извращенца Илюхина. Присела, возможно, с журналом в гостиной, потому что ее очки были именно там, и именно на журнале лежали. И вдруг ее не стало! Вообще не стало! Ни следа от нее не осталось!

Как такое возможно?!

Именно поэтому перепугался Сережа, когда она рассказала о шагах, которые чудились ей всю минувшую ночь в доме. И о дыхании, судорожном, шумном, что слышалось ей под ее дверью. Она, конечно, заперлась на ночь и даже тумбочку пододвинула к двери. Но что это? Это не преграда на пути преступника. Сама дверь разлетится в щепки, вздумай он напасть.

Солнце жгло макушку, по спине между лопаток струился пот, ладони она без конца вытирала о платье, но ее почему-то трясло. Стоило представить, что минувшую ночь она, возможно, провела под одной крышей с убийцей мамы, как ее начинало колотить, будто от ледяного холода.

«Так, стоп!» – приказала она себе. Надо взять себя в руки и успокоиться! Она на улице. Довольно оживленной. Напичканной видеокамерами. На соседних заборах вон их сколько! Ее видно отовсюду. Да и у соседей, что живут напротив, во дворе какое-то оживление. Слышны детские голоса, смех, крики. Вздумай, кто на нее напасть, она закричит.

Что же так долго не едет Сережа?

Саша порылась в сумочке, достала солнцезащитные очки, нацепила на нос. Стало чуть лучше, но солнце все равно будто решило ее испепелить. Очень хотелось пить. И присесть где-нибудь в теньке, потому что ноги не держали. Дом, ее дом, с исправно работающими кондиционерами, прохладным полом, минералкой в холодильнике, был в нескольких шагах. Но туда было нельзя. Ее дом вдруг стал для нее опасным.

Господи, скорее бы уже он приехал!

В конце улицы из-за поворота вывернула какая-то машина и поехала в ее сторону. Саша напрягла зрение. Нет, это не Сережина машина. Это кто-то еще. Она, к стыду своему, не очень хорошо разбиралась в автомобильных марках. Куда лучше запоминала номера и серии.

Номер автомобиля, притормозившего рядом с ней, показался ей знакомым. Только она не могла никак вспомнить. Пассажирское стекло медленно опустилось.

– Привет.

Сосед! Стас Лагутин едет с рынка! Вот откуда этот номер ей знаком. Едет к себе домой. Он всегда проезжал мимо их ворот. Пылил частенько. Мама всегда ворчала.

«Семейка придурков! – махала она его машине вслед кулаком через окно. – Неужели с другого конца улицы нельзя заехать?! Непременно надо мимо нашего дома! Непременно!»

Саша с ней никогда не спорила. Хотя могла бы. Стасу к его дому было ближе проехать как раз мимо их дома.

– Привет, – кивнула Саша и вежливо улыбнулась. – Отработал?

– Не совсем. Еще три рейса. Продажи сегодня зашкаливают. Народ просто с ума сошел, тащат все подряд, – будто пожаловался он с довольной улыбкой. И тут же спохватился: – А ты чего это под солнцем топчешься, Александра Степановна? Ждешь кого?

– Да. Жду. – Через опущенное стекло она рассмотрела в водительской двери полторашку минералки и жадно облизнула пересохшие губы. – А он все не едет и не едет.

– Зажарилась? – Стас положил на руль крепкие руки, ткнулся в них лбом, потом глянул на нее устало. – Я ведь могу тебе предложить в машине посидеть, подождать. Тут кондиционер, прохладно.

– Тебе же еще рейсы делать, – неуверенно напомнила Саша.

Но уже шагнула к машине. Уже взялась за ручку двери. Она больше не могла стоять под солнцем! Ее и ноги не держали, и платье все вымокло от пота, и пить хотелось так, что язык, кажется, распух и не помещается уже во рту. Странно, что она вообще разговаривает.

– Ничего, я только выгрузился. Пока есть чем торговать. Ведь недолго, нет?

– Да нет, он уже едет!

Она влезла в машину. Стас тут же поднял стекло. Не глуша мотора, включил кондиционер на полную мощность. У нее даже руки мурашками покрылись.

– Не холодно? – озаботился он тут же, заметив, как она зябко поежилась. – Смотри, простынешь!

– Ничего. Нормально, – она потерла ладонями коленки. – Сейчас немного приду в себя. А то чуть в обморок не упала на жаре. Послушай, это минералка?

– Да. Будешь? – Стас вытащил полторашку из кармана двери. Протянул ей. Тут же предостерег: – Только смотри, ледяная.

Вода правда была ледяной. Кажется, на дне даже перекатывались крохотные ледышки. Но она была такой вкусной! Она пила ее и пила мелкими глоточками. Оторвет горлышко ото рта. Улыбнется благодарно Стасу и снова пьет.

– Все, спасибо! – Она закрутила горлышко, отдала ему бутылку, вытерла губы ладонью. – Тебя само провидение послало.

Он промолчал. Убрал бутылку обратно в карман двери. Снова уложил руки на руль. Положил голову на руки, развернув на Сашу, и уставился на нее странным взглядом. Так смотрят безнадежно больные люди. Или приговоренные. И еще бродячие несчастные собаки.

Наверное, он тоже несчастен, вдруг решила она.

Живет с матерью и больным братом, который через день устраивает во дворе костры. Заботится о нем. Не позволяет матери отправлять его в дурдом. Обо всем этом Саша знала от матери.

– Какая же ты красивая, Александра! – прошептал он вдруг, сел прямо и потянулся рукой к ее щеке. – Ты необыкновенно красивая!

– Стас, не надо.

Саша отодвинулась, и он тут же уронил руку. Отвернулся к окну. Глянул на дом, за воротами которого нарастал веселый шум. Его слышно было даже сквозь работающий шум мотора и гудение кондиционера.

– Люди веселятся, – с грустью обронил он.

– Да, – ответила она ему в затылок. – У них веселье. А у меня горе.

– Горе? Ах да, прости. Я совсем замотался. Забыл о твоей матери. Кажется, она пропала?