Последняя попытка - Татьяна Александровна Захарова

на его счет. Константин был жестким человеком, несколько раз я слышала, как он разносит подчиненных. Иногда доставалось и начальнику охраны. Но другой человек и не смог бы так взлететь в бизнесе, начиная с нуля. Как-то вечером я пыталась его разговорить насчет его родителей, но он не поддался, даже когда я пустила в ход поцелуи.

— Они умерли, — в конце концов, коротко сказал Костя.

И тут же перехватил инициативу, буквально впечатывая меня в стену, чтобы не дать и шанса на побег. Впрочем, такие идеи и не посещали мою голову. Несмотря на проскакивающее иногда у меня смущение, я всегда принимала его ласки, какими бы откровенными или развратными они не были. Просто не хотела терять ни единой секунды нашего счастья, ни единого вдоха, ни одной сладостной дрожи…

Знакомство Кости с моими родными прошло как-то обыденно. Отец пытался давить авторитетом, впрочем, Ермолаев отдернул его коротко и яростно, припомнив его безответственное поведение по отношению к собственным детям. С Лёшкой он сам поговорил без свидетелей. Не знаю, что он ему сказал, но брат выглядел оглушенным весь вечер. И когда мы прощались, снова попросил у меня прощение.

А ночью, «история» Джейсона и Гарриета подошла к логическому концу. Его матери пришла «похоронка», вскоре после письма с «вольной» для их ребенка. И да, у них родился мальчик, которому бабушка сразу дала свободу. Сама Гарриет получила свободу уже после победы Севера в той гражданской войне. Но осталась работать в особняке Гамильтонов, как вольнонаёмная, заменив Салли на её посту. И так и не вышла замуж, хотя Кевин был очень настойчив.

Проснувшись, я сама потянулась к Косте за поцелуями в надежде забыть о грустном финале первой попытки. И это почти получилось. Почему почти? Мысли все равно возвращались к нашим попыткам. Уже даже страшно представить, что случилось во вторую. Впрочем, любопытство тоже присутствовало.

Ах да, Владислав Маркович отзвонился Косте в пятницу утром. Что-то ему не понравилось в моих анализах, поэтому он попросил сдать повторно кровь с более развернутым перечнем показателей. В понедельник сам к нам спустился, чтобы отдать направление. Говорил о жесткой анемии, поэтому и хотел проверить вдобавок железо в крови. Ещё про какие-то показатели объяснял, но я не вникала. От простуды не осталось и следа, а вот слабость… А слабость не проходила, но я не обращала на это особое внимание, хотя и без вопросов согласилась пить витамины. Просто не считала слабость чем-то пугающим, ровно до тех пор, пока не свалилась в обморок прямо посреди рабочего дня.

Глава 27

Сара

Германия, Берлин, сентябрь 1938

Я торопилась, надеясь попасть домой до наступления комендантского часа. Хотя и понимала, что это просто невозможно. Слишком долго я разыскивала подпольную лавочку аптекаря, который, несмотря на запрет властей, все ещё продавал лекарства евреям. А найти надо было, только у этого фармацевта было нужное нам лекарство, которое не так-то было легко найти и в нормальное врмя. Лет десять назад у мамы диагностировали сахарный диабет, и с того момента она принимает инсулин. Обычно за ним ходил отец, но он сильно простыл и сегодня просто не смог подняться с постели. Видимо, ситуация в стране его все-таки доконала. Или собственное бессилие? Несмотря на всё наше богатство, мы стали пленниками антисемитского режима, как и все остальные евреи в Германии. И сейчас уже ни за какие деньги не купить паспорта, чтобы сбежать из этого ужаса. Родители не рассказывали нам с сестрой всего, но и того, что мы видели, хватало.

Взглянув на часы, я тихо чертыхнулась и кинулась бежать. Но всё равно не успела. В паре кварталов от дома, услышала сигнал, означающий начало комендантского часа. И тут же юркнула в тень переулка между домами. Прикрыла глаза, пытаясь мысленно составить маршрут до дома, так чтобы не попасться на глаза патрулям. Отсидеться здесь не получится: холодно уже по ночам, да и заметить в любой момент могут. И дома родители наверняка волнуются. Глубоко вздохнула, чтобы выровнять дыхание перед новым забегом. Сердце сжималось от ужаса, но мешкать было нельзя.

Стащила туфли, радуясь, что сегодня не было дождя, и сиганула со всех ног по полутемной аллее. Потом узким проулком пробралась на нашу улицу. И выглянув из-за угла дома, увидела двух офицеров, неспешно прогуливающихся по нашему кварталу. Что ж делать-то?

Затаив дыхание, ждала, что они уйдут подальше отсюда, но вскоре поняла, что у них маршрут именно по нашей улице. Других вариантов не было, оставалось только рисковать. Дождавшись, когда они повернуться ко мне спиной, прошмыгнула вперед и спряталась за деревом. Выдох и я снова высунулась, приглядывая себе следующее укрытие. Пробежалась до крыльца и присела на корточках за ним.

Выглянув в следующий раз, увидела, что они уже развернулись в обратную сторону. И испуганно сжалась, надеясь на чудо.

Возможно, всё бы и обошлось, но старший офицер неожиданно повернулся к товарищу, как раз когда они прошли крыльцо. И тут же увидел меня.

— О! Кто это тут у нас? — с насмешкой спросил он, подходя ближе. Бежать не имело смысла, поэтому я выпрямилась во весь рост и на миг обреченно прикрыла глаза. — Маленькая фройлян не успела добраться домой вовремя? Ай-ай-ай. И что же нам делать, Арман?

Игривый тон офицера не вводил меня в заблуждение. Наоборот, заставлял меня напрягаться ещё сильнее. Неужели они решили сами поиграть с беззащитной девушкой? А как же чистота арийцев, их «этническая чистка»? С трудом подавив дрожь ужаса, я растерянно посмотрела на его молодого напарника. Арман же с непонятным выражением вглядывался в мое лицо. На миг мне даже почудилось, что я где-то его раньше видела, но не могла вспомнить где.

— Пусть идет, — коротко сказал он, посмотрев на друга. Офицер нахмурился, недоуменно приподняв брови. — Ганс, ты же видишь, как она испуганна… Зачем ещё больше запугиваешь? Ей и идти-то оставалось два шага, когда сигнал раздался. Наверняка, последние минуты просто пряталась, ожидая, когда мы уйдем. Ведь так, фрау? — он посмотрел на меня, и я тут же яростно закивала головой.

— Вон мой дом, — я указала на него рукой. И до конца не веря в такую возможность, все же попросила. — Отпустите меня домой, пожалуйста.

Офицеры переглянулись, и Ганс, в сердцах сплюнув, отвернулся. Арман улыбнулся мне и кивнул.

— Беги, Сара. И больше не попадайся на улице в комендантский час.

Я уже пробежала десяток метров, когда поняла, как он меня назвал. Но даже не подумала затормозить.