Дневник безумной мамаши - Лаура Вульф

У меня челюсть отпала. Дожив до восьмидесяти одного года, бедная бабуля повредилась умом.

Я (наклоняясь к ее уху, с расстановкой). Нет. Бабуля. Тебя. Зовут. Эстер.

Бабуля (раздраженно закатывая глаза). Спасибо, Эми! Я в курсе. (Значит, насчет маразма я поторопилась с выводами.) Сесси — мое прозвище.

Я. С каких это пор?

Бабуля. С детства. Так меня звали в старом квартале. И это очень оригинальное имя. Как раз как ты хотела.

М-да, оригинально, но ребенка назовут Сесси только через мой труп. Сесси — дебильное имечко. Напоминает сленговое словечко для мочеиспускания. Но не успела я найти достойный ответ, как милая старушка с улыбкой сунула мне тарелку орешков и цукатов.

Бабуля. Будущая мамочка хочет перекусить?

И тут я поняла, что старой карге нет никакого дела до меня и моей беременности. Все эти добрые слова, телефонные звонки, заботливость лишь часть хорошо спланированной кампании с целью навязать мне имя Сесси.

Да-да, старая лиса опять взялась за свое!

Чтобы избежать эксцессов, которые мы наблюдали на свадьбе, я пространно поблагодарила бабулю за щедрое предложение и вежливо отказалась. Не промолвив ни слова, старушенция выпятила губки и улыбнулась.

Тут-то я и поняла, что попала в беду.

И не ошиблась. Едва мы сели за стол, бабуля подсунула мне под нос тарелку с вареной брокколи, хотя знала, что от брокколи меня воротит. Потом вырвала из моих рук корзинку с теплыми булочками: если я буду есть мучное, разнесет еще сильней. Наконец, когда я отказалась от добавки пирога, сказав, что от сладкого у меня стала портиться кожа, бабуля не сдержала ухмылку: «Да ладно тебе! Кушай. У тебя и до беременности кожа была ужасная».

Хо-хо? Ха-ха! Счастливого Рождества!

Сегодня утром мы со Стивеном долго спали, а потом нежились в кровати, целовались, обнимались и смотрели, как шевелится ребенок. Примерно в двенадцать пошли на кухню готовить завтрак.

За завтраком, состоявшим из яичницы, тостов и куска холодной пиццы пепперони (что вы хотите, я беременна), мы вручили друг другу подарки. Кроме подписки на «Спортс иллюстрейтед» я презентовала Стивену чудесный кашемировый свитер. Теплый, мягкий и почти такой же дорогой, как солнечные очки Эдди.

Что до моего подарка, Стивен по традиции добавил подвеску из серебра на браслетик, который купил мне в год нашего обручения. Первой подвеской было сердечко с ключом. В прошлом году, в знак уважения к моей журналистской карьере, к нему присоединилась крошечная печатная машинка с двигающимися клавишами, а в этом году — миниатюрная детская погремушка. Но Стивен не только отметил грядущее появление на свет нашего ребенка. Он не забыл и про меня, а потому завернул подвеску в сногсшибательный шелковый халат.

Я была сражена. Мне, королеве махровых банных халатов, усеянных пятнами от кофе, и не снилось, что я могу носить подобное. Через пять минут этот халатик с меня бы клещами не сорвали.

После завтрака я позвонила Люси — поздравить с праздником и поблагодарить за подушечку для беременных, которую она мне прислала. В отличие от Стивена, подушечка не жалуется, когда ночью я наваливаюсь на нее животом для удобства. Наш подарок — коллекция фильмов Вуди Аллена — Люси тоже понравился. Они с Эмметом уже посмотрели два. «Зелиг» — их любимый.

Но больше всего ее повеселила трогательная история о Сесси.

Целых пять минут Люси хохотала, потом перевела дух и выразила облегчение, что столь несвойственные бабуле знаки внимания все же диктовались эгоизмом. Ведь, если честно, бабуля была сама не своя. Еще немного — и пришлось бы вызывать священника или экзорсиста.

Да, день выдался чудесный — если не считать опрометчивого замечания Стивена. Увидев меня в профиль, он ахнул: «Ну ты и громадина!»

И он прав. Весы показывают невиданные цифры. И все же это естественно. Я и должна быть толстой. Для беременных полнота — это прекрасно.

Или нет?

Оставила три сообщения на автоответчике Аниты, а она так мне и не перезвонила. Наверное, до сих пор сердится.

Не хотелось начинать новый год в ссоре с лучшими подругами, так что я позвонила Мэнди — поболтать и помириться. Она приняла мои извинения и в свою очередь извинилась передо мной: «Каждый день Джон и моя мать давят на меня, требуют завести ребенка. Даже мой голубой стоматолог не отстает. (Мы с Мэнди ходим к одному стоматологу.) И я рассчитываю, что хотя бы подруги не станут циклиться на детях. Но обещаю, к твоему ребенку я буду относиться хорошо. Просто не хочу заводить своего. (Хорошо, вернем ей звание любимой тети.) Ведь у меня замечательная жизнь. Зачем разрушать ее и заводить детей?»

Отлично. Мэнди сможет не только водить моих детей по магазинам и музеям, но и читать им лекции о контроле рождаемости.

У меня такое чувство, будто я получила прекрасный рождественский подарок, но, разворачивая его, порезалась о бумагу.

Николь наконец нашла квартиру! Она устроилась в юридическую фирму на Манхэттене, и сослуживица с новой работы предложила ей снимать жилье на пару. Неужели кому-то еще хочется сосуществовать на одной площади с коллегами? Впрочем, неважно. Главное, Николь пакует вещички. Но только представьте: эта хитрая крыса попыталась засунуть в чемодан и мои шмотки! Кожаную мини-юбку, топик с блестками и глубоким вырезом, атласные капри и расшитое бюстье, из которого когда-то вызволяла меня, безнадежно застрявшую. В этой одежде я до замужества ходила на вечеринки. И она хорошая.

Взбесившись, я бросилась вытаскивать свои вещи из чемодана.

Николь. Да ладно тебе, не жадничай!

Она выдернула добычу у меня из рук.

Я (вырывая у нее одежду). Не жадничай? Это мои вещи.

Николь. Да, но на мне они лучше смотрятся.

Я. Черта с два!

Через секунду мы уже дрались, как две охотницы за скидками на распродаже образцов. И вот, зажав в зубах мой блестящий топ, сестра нанесла смертельный удар.

Николь. Да зачем они тебе? Ты все равно никуда не ходишь.

Я. О чем ты? Я все время хожу на вечеринки!

Николь. Не смеши, Эми. Таскаешься в теннисный клуб, и все!

И тут до меня дошло. Я замужняя женщина, жду ребенка и не имею ни малейшего желания плестись куда-то после одиннадцати вечера. И вряд ли «Дюран Дюран» до сих пор самая популярная группа. Застыв посреди комнаты, я была вынуждена смириться с реальностью. Николь, которая младше меня (ненамного) и провела лучшие годы под анестезией замужней жизни в тихом пригороде, теперь круче.