Лекарство - Ксения Гранд

Он вжимает меня в ствол дерева. Руки, словно кандалы, прибивают запястья к стволу. Не могу пошевелиться и дышать не могу. Словно одним движением мне перекрыли вены, заставив кровь остановиться. Но я все равно вырываюсь. Дергаю ногами, выворачиваю руки, нашептывая только одно слово: «Ненавижу». Правда, без толку. Блэквуд сильнее, и это он еще, можно сказать, не в лучшей форме. Запястья онемели, а от плеч по спине спустилась тоненькая струйка боли. Больше… не могу… Обессиленно расслабляю руки. Смотрю на него в упор, представляя, какое ему удовольствие приносят мои страдания. Только сейчас понимаю, как он близко. Всего в паре сантиметров от моего лица. Я могу даже рассмотреть свое отражение в его зрачках. Круглое, бледное, исковерканное злобой лицо – вот как я сейчас выгляжу со стороны. Злость постепенно тает, на ее место приходит неловкость. Когда уже он меня отпустит? Но он не отпускает. Просто смотрит, заставляя мою неловкость вырастать сотню раз за секунду. Смотрит в глаза, лицо, на шею… Что он делает? С чего это он вдруг меня рассматривает? Словно раньше не видел. Так пристально, будто пытается проникнуть ко мне в голову и понять, что за хаос там творится. Если бы я сама знала. Неловкую тишину ломает стук. Приглушенный, ровный, словно метроном. Спустя мгновение понимаю, что он раздается не со стороны леса, а из груди Блэквуда. Ритмичный, тихий стук, доказывающий, что у него все же есть сердце, хоть и каменное.

– Закончила? – пальцы соскальзывают с запястья. – Сбереги силы. Они тебе еще понадобятся.

Он уходит, но неприятный осадок так и остается в воздухе. Осадок обиды, злости, огорчения. Из-за чего, его хамского поведения? Нет, характер Блэквуда для меня не новость. А вот надежда на то, что наши отношения изменятся, удар ниже пояса. Отношения. Какое мерзкое слово. Мое отношение к Блэквуду можно выразить одним словом – ненавижу. Как я только могла быть настолько слепой? Наивная, слепая дура! Самодовольство, властность, эгоизм… Чем больше о нем узнаю, тем сильнее хочу забыть о его существовании. Нас ничего не связывает, кроме лекарства. Найду чертово лекарство и забуду о его существовании. Лишь бы только в голове не всплывало это самоуверенное лицо, этот испепеляющий взгляд и глаза, переполненные ненавистью и презрением. А я ему еще раны перевязывала. Пожалела… Пожалел бы он меня, сцапай меня моровы? Дважды думать не приходится. Блэквуд никого не жалеет. Ему все одинаково безразличны. Все, что имеет значение, это лекарство. Исполнить приказ ценой смертей, ценой жизней. Любой ценой кроме той, что я готова заплатить. Никогда не думала, что можно так сильно кого-то ненавидеть. Дориан Блэквуд – мое персональное наказание. Теперь я знаю, что ненавижу больше всего в мире. Осталось выяснить, что для меня дороже.

Очередная ночь, очередной день. Сложно сказать какой. Я сбилась со счета, когда мы повалились в логово моровов. С тех пор ничего не изменилось, кроме погоды. Сырость, ливень и раскаты молний – наша компания на ближайшие сутки. Мы словно вынырнули в густом, промозглом болоте. Пихты уступили место елям. Настолько высоким, что им не видно конца. Невероятно. Казалось бы, всего лишь дерево, но верхушкой гладит небо. Но погода – не худшее. Мало того что мы оказались в совершенно незнакомой части Застенья, так еще и лишились снаряжения. Рюкзаки остались где-то в подземелье. Ни одежды, ни палатки, ни даже драгоценного компаса Блэквуда. Только нагрудная сумочка с запасами крови. Хорошо хоть кинжал Уилла удалось сберечь. Свое оружие Блэквуд никогда не вынимает из-за пояса без необходимости. Пожалуй, этот момент и определит нашу дальнейшую судьбу. Лично я понятия не имею, как выживать в лесу, да еще и с человеком, который втайне мечтает от тебя избавиться. Наверное, это конец. По крайней мере, его начало.

Находиться в лесу во время дождя не очень приятно. Во всяком случае, не так поэтично, как в фильмах. Ни тебе блестящих капель, ни мелодичного покачивания веток на ветру, ни успокаивающего шелеста. На самом деле ноги грузнут в грязи, пальцы-руки онемели, спина прилипла к стволу. Сырость просочилась в каждую клеточку, хранившую в себе воспоминание о тепле. Стена дождя отрезала нас от окружающего мира. Блэквуд сидит напротив, довольно далеко, чтоб не стеснять себя моей близостью, но недостаточно, дабы потерять из виду. Держится на расстоянии, как от прокаженной. Он давно б уже улетучился на поиски лекарства, если бы не Сильвер, которая то и дело устает, не пройдя и трех шагов.

Раскаты грома разрезают дождевую стену плетью. А в Уинтер Парке сейчас спокойно. Повсюду лишь сугробы да леса и наш пустой дом на окраине. Как бы мне хотелось, чтоб Эми была дома, в безопасности. Пускай даже она не помнит меня. Это ничего. Главное, чтоб она была жива. Почему-то в голове возникает образ палаты. Эми в синей униформе проходит по коридору, проверяя комнаты. Ей всегда нравилось работать ночью, может, потому что так меньше думалось. После двух-трех ночей дежурства усталость доходила до такой точки, что она с трудом добиралась домой. Интересно, чтобы она сейчас делала, если бы была дома? Представляю, как она с чашкой идет в гостиную, уворачиваясь от ухлестываний Оскара. Садится на диван, не так, как я, с разбегу, а медленно, с ровной спиной, аккуратно поджав под себя ноги. Будь она дома, ей бы тоже меня не хватало.

Может, от скуки она решила бы испечь по маминому рецепту печенье, которое у нее, в отличие от мамы, всегда подгорает. Возможно, замечая фото на камине с людьми в новогодних шапках, она подумала бы обо мне. Знала ли она, когда сбежала через окно, что оставляет меня на произвол судьбы? Могла ли подозревать, в какую передрягу я попаду? Чувствует ли она сейчас опасность, вздрагивает ли от невидимых плетей в небе, как вздрагиваю я? Подозревает ли, что, возможно, больше меня не увидит? Может, ей одиноко, как и мне, в аквариуме из четырех стен, в котором мы плаваем изо дня в день. Возможно, сейчас, оставшись один на один с голодными мыслями, она наконец сможет меня понять. А вокруг только дождь свирепствует наперегонки с грозой. Кто дальше, быстрее. И я продолжаю вздрагивать от каждого удара плети в небе. Конечно, это не поведение, достойное стража, но что делать. Это рефлекс, это сильнее меня. К тому же я не страж. А всего лишь голодная, напуганная девчонка, которая хочет попасть домой.

Не знаю как, но спустя время мне удается уснуть. Усталость дошла до каемки. Проснувшись, ищу взглядом Блэквуда. На секунду мне кажется, что в тени соседнего дерева зияет пустота. Но тут пустота задвигалась, повернулась и показала свое лицо. Хотя бы он не бросил меня, пока я спала. Если бы он еще не смотрел на меня как на дождевого червя. Хотя это вряд ли. Он ведь считает меня избалованной. Избалованной? Эта мысль разгоняет сгустившийся над головой сон. Но ведь я совсем не такая! Нашу семью даже средней по классу не назовешь. Полуфабрикаты, одинокие вечера с пиццей и телевизором, редкие из них – в компании. Я даже не помню, когда Эми последний раз поздравляла меня с днем рождения, не ошибаясь в дате или возрасте. С другой стороны, у него не было и этого. Все это – роскошь по сравнению с жизнью беглеца. Если верить словам Уилла, сиринити, лишившиеся семьи, жили буквально на улице. Бог знает, как он выживал. Голод, холод и ни единого друга. Уиллу повезло, ему помог дядя Ник, но не всем так везло. Не удивительно, что Блэквуд не умеет общаться с людьми и каждую секунду ждет подвоха. Просто никто не проявлял к нему доброты, вот она и кажется ему чем-то диким.