Портфолио мадам Смерти - Маргарита Малинина

— Понятно. — Я задумалась, переваривая полученную информацию. — Что ж, полагаю, пришло время объяснить про наш союз с Павлом.

— Что? — Он наконец-то посмотрел на меня. — Ах да, конечно, я же обещал. Слушай. — Он присел на корточки, облокотившись о перила моста, что были, к слову сказать, лишь с одной стороны, и мне пришлось последовать его примеру. — Внутри вашего союза не наблюдается единения, и это видно сразу. Ну, хм, во всяком случае, лично мне, так как глаз у меня наметан. Я предвижу, что будет с вашей парой, ежели вы таковой станете, с годами. — Я была благодарна Кеше за то, что он говорит о Павле в настоящем времени, несмотря на то, что не далее как пару часов назад самолично закрашивал ему глаза черным цветом. Он понимал, что глаголов типа «не наблюдалось», «стало» я не сумела бы вынести и разревелась. А так, его слова прибавляли мне надежды. — Павел — личность деятельная, сверхактивная. Со временем тебя начнет это раздражать, если еще не начало. Вместо того чтобы полежать спокойно, подумать о вечном, он постоянно бегает, мельтешит перед глазами и балаболит о сущих пустяках с таким лицом, точно важнее этого ничего и быть не может, причем каждый день это «самое важное» новое. Представляешь себе картинку? А его, наоборот, будет напрягать твое безразличное ко всему отношение, твоя особенность молчать чаще, чем говорить. Экстравертов очень напрягают интроверты, поскольку они сами выбалтывают все, что у них на уме, и ждут от других того же. Их очень расстраивает, когда им остается лишь догадываться, о чем же думает малоразговорчивый человек. Их раздражает, что других приходится постоянно подталкивать к действиям, заставлять что-то делать, что-то рассказывать… Союз холерика с меланхоликом или тем более с флегматиком не может быть крепким.

Я поднялась, так как немного затекли ноги, и встала напротив.

— Это все ты правильно говоришь, если бы не одно «но». Пятьдесят процентов времени Пашка бывает флегматиком.

— Н-да, не Павел, а загадка… Я заметил это. Здесь, казалось бы, все должно уравновеситься, а вот и нет. Происходит момент, имеющий название «Обман ожиданий».

— Обман ожиданий? — приподняла я брови, услышав о таком впервые. — Это как?

— То есть ты будешь ожидать от Павла определенных реакций на события, реакций холерика. И когда он будет действовать не так, как ты думала, это вызовет непонимание. На подсознательном уровне отложится «меня обманули!», и ты сама не поймешь, откуда взялось твое раздражение. Это сейчас тебе нравится, когда он неожиданно замолкает, и тебе, наверно, кажется: «Боже! Как удачно он угадывает мое настроение!» На самом деле, нет.

Вот это меня, честно, поразило. Я ведь и впрямь думала так.

— Разве нет?

— Нет. Под твое настроение попадет любой, кто будет чаще молчать, чем говорить, а прежде чем сказать, повторит всю фразу про себя десяток раз. Самойлов в пятидесяти случаях из ста поведет себя именно так, но просто потому, что он та-кой, какой он есть, а ты сразу думаешь: о, он снова угадал! Ему нужен кто-то такой же неординарный, как и он. А тебе — спокойный, уравновешенный человек. Сильный, который всегда будет становиться на твою сторону и защищать, что бы ни случилось. С таким человеком у тебя будет полная дуальность.

— То есть с тобой? — усмехнулась я, подумав про себя, насколько же негр наглый тип.

— Со мной? — удивился Кеша, удивив этим меня. — Нет. Извини, но бабка у меня темнокожая, мать — мулатка, так что женой моей они обе видят отнюдь не белую женщину. А с тобой либо серьезно, либо никак. — Он виновато улыбнулся: — Ты уж прости.

Вот те раз! Мысль о том, что негр меня отшил, а я ему навязывалась, хотя это я собиралась его отшить, думая, что он навязывается мне, так ме-ня шибанула, что я невольно отшатнулась на несколько шагов назад от незримого и нематериального, однако весьма ощутимого морального удара и остановилась на самом краю пропасти над искусственным руслом реки, проложенным через парк к фонтанам.

— А что ты извиняешься? — кинулась я спасать положение. — Ты мне совсем не нужен, так и знай.

Он расхохотался самым отвратным образом.

— Хорошо! Буду знать теперь!

Разозлившись, я взмахнула рукой — уже не помню для чего, — и тут кусок камня под моими ногами отвалился, рухнув вниз, сама я потеряла равновесие, ноги соскользнули, и, падая вниз, в последний момент мне удалось ухватиться за край моста руками. Повиснув на одних пальцах над пропастью, я пронзительно закричала.

Александров мгновенно прекратил свой неуместный смех и ринулся меня спасать. Моя левая ладонь сорвалась с поверхности, и на одной руке я бы, конечно, не удержалась, если бы негр вовремя не перехватил мои руки и не вытащил бы меня наверх.

От неожиданности очередной проделки рока я долго не могла прийти в себя, только беспрестанно хлопала ресницами в сильнейшем изумлении, радуясь, оттого что вновь чувствую ногами твердую поверхность. Наконец выговорила:

— Спасибо.

— Не за что, — смутился Кеша. — Теперь-то ты веришь в проклятье?

Я пожала плечами, и в следующую секунду меня пронзила мысль:

— Подожди-ка! До меня ведь еще Лера и Женька! О господи! Неужели с ними что-то случилось?!

— И Катя еще, — вспомнил он.

— На нее сегодня уже покушались. Причем конкретно. Кстати, ты не в курсе случайно, были ли у Орлиного Глаза с собой лук и стрелы?

— Что? — очумел тот от моего вопроса. — Нет, не было. А ты что, решила самостоятельно отстреливать выдуманного Женькой киллера? Пойми, никакого убийцы нет! Это все рок!

— Но мои друзья… А вдруг что-то случилось? Мы должны вернуться! Срочно!

— Хорошо, как скажешь.

Обратно мы почти бежали. С неба накрапывал грибной дождик, в воздухе снова запахло грозой. В доме оказались взбешенная Катя, перепуганная Валерия и удивленная Света. Логинова не было.

— Где Женя? — с порога кинулась я к лучшей подруге.

— Он… пропал! — ответила та со слезами в глазах, выражавших одновременно злость, недоумение, жалость и животный ужас.

— Как это? — Катя не ответила. — Кать, как это пропал?! — повторила я, садясь рядом и беря ее за руку. Ладонь была теплой и все же дрожала.

— Прямо как Паша! Растворился в воздухе!

— Такого не бывает! Мы оставили Павла возле подъезда. Когда вышли, его не оказалось. А Женька был с вами! Что произошло? — обратилась я уже к Малиновой, потому что Катька в данный момент собой явно не владела.

— Там овраг был, — стала она рассказывать. — Мы с Катей спустились вниз, чтобы там поискать следы вашего друга, и слышали Евгения. Он с нами разговаривал, давал указания. Потом — какой-то неясный шорох. И все! Он молчал. Мы думали, ищет. А когда вылезли — его нигде не было! А потом… А потом…

— Что потом?

Лера расплакалась. Света взирала на подругу удивленно и немного испуганно. Дальше говорила Катя: