Где моя сестра? - Дэвид Бальдаччи

Она никого не увидела. Впрочем, кто-то мог сидеть в одной из машин, припаркованных у тротуара, но было слишком темно, чтобы разглядеть, кто там в них сидит.

Пайн потерла костяшки пальцев левой руки.

Позднее нужно будет приложить к ним лед.

Это были не полицейские. И не федеральные агенты. Двое парней в лыжных масках, вооруженных пистолетами. Кто они такие? И, что еще важнее, на кого работают? И почему их заинтересовал Прист?

Этли сомневалась, что они забрались в дом из-за нее. Если б они видели, как она туда входила, то вели бы себя гораздо осторожнее перед тем, как шагнуть в единственную комнату, где она могла прятаться. Один из них вошел бы первым, чтобы выманить ее, а другой разобрался бы с ней.

Во всяком случае, она поступила бы именно так.

Пайн напряженно размышляла над тем, что произошло, и даже не обратила внимания на сильный дождь. Только после очередной вспышки молнии заметила, что стоит под одним из множества больших деревьев, росших вдоль улиц Старого города, чьи могучие корни в нескольких местах пробили кирпичные тротуары.

Она повернулась спиной к дому Приста и зашагала в сторону припаркованной «Киа».

Часы показывали начало четвертого, до рассвета осталось не так уж много времени. Пайн хотелось побыстрее добраться до дома и изучить содержимое флешки.

Но когда она подходила к машине, она заметила какое-то движение слева.

Направлявшийся к ней человек не пытался действовать скрытно.

– Мы можем поговорить?

Она обернулась – мужчина, невысокий, аккуратный, азиат, немногим старше сорока лет; в плаще, очках и шляпе из мягкого фетра с опущенными полями. В руке он сжимал зонтик, но странным образом держал его не за рукоять.

Пайн ответила на предложение азиата, наставив на него пистолет.

Он даже не дрогнул, увидев оружие.

– Я искренне рассчитываю, что вы умный человек. Мне представляется, что наша встреча может оказаться полезной для нас обоих.

Он говорил с легким акцентом, но его английский был безупречным, пусть и немного формальным.

– Кто вы такой?

– Быть может, я сумею – хотя бы частично – объяснить деликатное положение, в котором вы оказались.

– Я вас слушаю.

– Не здесь. Нам будет удобнее в другом месте.

– Я с вами никуда не пойду.

– Однако я настаиваю, – сказал азиат.

Пайн указала на пистолет.

– Полагаю, что все козыри у меня на руках.

Он двигался так быстро, что Этли даже не сумела заметить, как зонтик зацепил пистолет и вырвал его из ее руки. Пайн внезапно оказалась безоружной, что никогда ей не нравилось.

Она присела и сделала вид, что занимает боевую стойку, затем приподняла брючину и выхватила «Беретту». Но прежде чем она успела ее поднять, азиат прыгнул вперед и аккуратным ударом выбил второй пистолет из ее руки.

Пайн выпрямилась и посмотрела на него.

– Кто вы такой? – спросила она.

Мужчина положил зонтик на капот машины, припаркованной у тротуара.

– Я настаиваю на том, чтобы вы поехали со мной. Моя машина стоит неподалеку.

– Я не поеду.

И вновь он переместился так быстро, что Пайн едва успела блокировать его удар ногой. Однако ее отбросило на капот, и она перекатилась на противоположную сторону.

Сразу вскочила на ноги, но оказалось, что недостаточно быстро – следующая атака сбила ее с ног, и Этли ударилась о ствол дерева, проросший сквозь кирпичный тротуар.

Она встала, вытерла кровь с губ и приняла защитную стойку.

– Вы весьма упрямы, – сказал мужчина.

Пайн ничего не ответила. Он берегла дыхание. Ей никогда не приходилось драться с таким быстрым противником, даже ее инструкторы по боевым единоборствам ему уступали. Он был на пять дюймов ниже Пайн и на тридцать фунтов легче, однако ей еще не доводилось пропускать такие сильные удары.

Она сделала обманный выпад ногой, который азиат с легкостью блокировал. Это движение позволило ей оказаться в глубоком приседе, к чему она и стремилась. Пайн вышла из него с мощным ударом локтя, направленным противнику в горло. Это был умный ход, однако азиат легко ушел в сторону и ударом ноги в спину опрокинул ее на мокрый тротуар.

Пайн медленно поднялась, стряхнула грязь с брюк и подула на оцарапанные ладони.

– Я полагаю, мы оба можем признать, что ситуация становится смешной.

Этли видела только один выход.

Она бросилась вперед – и получила жестокий удар в голову, а сразу вслед за ним второй, в область живота.

Оба удара потрясли ее, но череп у Пайн был весьма прочным, а долгие годы работы с тяжестями сделали живот практически неуязвимым.

Она покачнулась, словно вот-вот потеряет сознание.

Но в самый последний момент метнулась вперед, обхватила ногами торс мужчины и его левую руку, а правую рванула вверх, сделав захват рычагом.

Момент силы ее движения был так велик, что оба рухнули на мостовую, и с головы мужчины слетела шляпа.

Пайн сжала мускулистыми ногами торс противника, одновременно стараясь завести его правую руку за голову, чтобы вывернуть плечевой сустав. Слыша его тяжелое дыхание, еще сильнее сжала торс, чтобы помешать диафрагме двигаться. Ни один человек, оказавшийся в таком положении, не сможет остаться в сознании.

Пайн подумала, что ее противник начинает слабеть.

Она ошибалась.

Указательным пальцем прижатой к боку левой руки он сильно ткнул ее во внутреннюю часть бедра, постепенно усиливая давление. Вскоре Пайн перестала чувствовать ногу, а затем через все мышцы и суставы левой стороны ее тела прошла судорога боли.

Она вскрикнула, чувствуя себя совершенно беспомощной, а он отбросил ее бесполезную левую ногу в сторону.

Еще через мгновение его правый локоть с силой ударил Пайн в челюсть, что позволило ему полностью вырваться из ее захвата. Еще один удар локтем – он высвободил правую руку и откатился влево. Затем вскочил на ноги и нанес сокрушительный удар носком ботинка Этли в живот.

Ее вырвало тем немногим, что еще оставалось в желудке.

Она лежала на мостовой, настолько ошеломленная, что едва видела маленького мужчину, который над ней склонился.

– Я составил о вас ошибочное мнение, – сказал он, сжимая правую руку в кулак. – Вы не так умны, как мне показалось вначале.

И тут тишину ночи нарушил вой сирены.

К ним быстро приближалась полицейская машина.

Мужчина посмотрел в ту сторону, откуда доносился пронзительный вой, и это дало Пайн столь необходимый шанс.