Телевидение - Олег Андреев

— Подумай. Лучше думать, чем не думать вообще, — с явной угрозой произнес человек и удалился. Свет зажегся.

— Вот такие дела, Леонид Александрович, — подал голос Дюков. — Совсем у вас на “Дайвере” плохи дела.

— Да уж, — пробормотал Крахмальников, пытаясь угадать дальнейший ход встречи. То, что Гуровин встречается с темными людьми, Крахмальников, конечно, знал. Но в каком контексте сейчас Дюков преподносит ему этот факт? Предлагает ли Крахмальникову поддержку в борьбе с Гуровиным или, наоборот, хочет и Леонида пришить к Гуровину намертво?

. — У нас есть и более сочные кадрики, но… — Дюков как-то загадочно улыбнулся, — но не будем шокировать вашу мораль.

Ага, значит, все-таки его от Гуровина отделяют. Что это сулит?

— Интересные кадры, — заметил Крахмальников. — Только это, как говорят журналисты, вчерашние новости. Можно подумать, вы не знаете, кто является акционерами “Дайвера”. Они будут пострашнее этого карикатурного бандита.

— Вы имеете в виду уральских инвесторов? — спросил Дюков. — Вот здесь не могу с вами согласиться.

Крахмальников внутренне ахнул.

— Конечно, это не ангелы, но вполне достойные люди, — веско сказал Дюков. — А разве вы встречали ангелов среди богатых людей?

Крахмальников помотал головой. Он не встречал. Он среди богатых не встречал даже достойных, не говоря уж о порядочных. Леонид ничего не понимал. Все-таки Дюков на стороне Гуровина или нет?

— Я не понимаю, — честно признался он.

— Все вы понимаете, Леонид Александрович. Ваш канал должен стать действительным рупором демократии.

— И кто атому мешает? Гуровин?

— Вы, Леонид Александрович. У вас ложное понятие о свободе слова. Я не собираюсь сейчас вести с вами философские беседы. Но как вы можете считать себя независимым журналистом, если ваш канал мечется от одних крайностей к другим? То вы поддерживали Булгакова, то Казанцева. То вам не нравится война в Чечне, то вы требуете покончить с терроризмом, словно правительство этого не хочет. А теперь питерская история. Ну это вообще за гранью. Вы же, как мародеры, на беде славу делаете.

— Мы даем людям информацию, — вовсе не обиделся Крахмальников. Эти обвинения он уже слышал и даже в тех же самых выражениях.

— Это не информация, это пропаганда! Крахмальников пожал плечами. И это он слышал.

— Ладно, Леонид Александрович, — махнул рукой Дюков. — Мы ваш талант ценим, но считаем, что он…

— Направлен не туда? — язвительно спросил Крахмальников.

— Не так резко. Он просто размыт, распылен. Вот, например…

— Доренко, — снова перебил Крахмальников.

— Хотя бы, — согласился Дюков. — Да, он несколько зашоренный журналист, но бьет-то в одну точку.

— Если вы пригласили меня, чтобы организовать мой талант…

— Нет, мы пригласили вас, чтобы предложить вам войти в команду президента.

— Мне?

— Вам. Мы бы хотели, чтобы вы возглавили “Дайвер”.

— Два соображения, — поднял палец Крахмальников. — Во-первых, я, как вы выразились, ложно понимаю свободу слова, а вы, надо думать, понимаете ее верно. Второе — с этим не согласятся держатели контрольного пакета акций.

— Кто конкретно?

— Вся уральская братия, медиахолдинг.

— Забудьте о них.

— Почему?

— Просто забудьте. Крахмальников пожал плечами:

— Тогда Казанцев. Он не захочет, чтобы канал стал государственным.

— И об этом забудьте.

— Пожалуйста, не надо говорить загадками. Я ведь должен хоть что-то понимать. Тем более что вы предлагаете мне стать…

— Держателем контрольного пакета акций является государство, — не дал ему закончить Дюков.

— С каких это пор? — усмехнулся Крахмальников.

— С сегодняшнего дня.

— И сколько у вас процентов?

— Девяносто восемь.

— Этого не может быть…

— Читайте. — Дюков вынул из внутреннего кармана и подал Крахмальникову две бумаги. Одна из них была договором с Казанцевым о передаче всего его пакета в управление государству. Другая — факсом из Екатеринбурга. Пинчевский предлагал государству выкупить у медиахолдинга акции “Дайвер-ТВ” за вполне приемлемую сумму.

— Казанцев отдал вам акции? — спросил Крахмальников охрипшим голосом.

— Да, — легко кивнул Дюков. — В управление.

— Этого не может быть, — совсем тихо проговорил Крахмальников.

— К сожалению, у него самого вы спросить сможете только через пару дней, — ответил Дюков. — Казанцев сейчас едет на юг.

— На какой юг?

— В Украину. На Черное море.

— Зачем? — задал глупый вопрос Крахмальников.

— Отдохнуть от трудов праведных. Я так его понимаю. Сам бы бросил все и…

Крахмальников поднялся.

Сомнамбулически пошел к двери.

— Куда же вы, Леонид Александрович? — поднялся Дюков. — У вас еще встреча с президентом…

Галка расцеловалась со всеми присутствующими, подозрительно глянув при этом на Виктора, сидевшего при ее появлении в обнимку с хозяйкой, — то ли снова решила ревновать вроде бы уже нелюбимого Валерия и посчитала это инсценировкой для отвода глаз, то ли , приревновала теперь и Виктора. Кто их разберет, этих женщин.

После короткого введения в курс дела она с радостью, хоть и не без опаски, согласилась помочь найти хоулера и организовать с ним встречу, если повезет.

Для начала Галина позвонила по своему мобильнику ему домой. Ей объяснили, как отыскать Мишу в институте, и она умчалась. Уже через минут сорок вернулась и сообщила, что тот готов помочь, но только после часа ночи, когда количество милиционеров на улицах резко сократится. Встречу он назначил на Северном проспекте у рекламного щита “Спецодежды” с изображением Мордюковой, поедающей вишни из каски, — оказывается рядом с ним и скрывались остатки вентиляционного киоска, заложенные бетонными плитами. Пересказав все это. Галка убежала на работу, почти не сомневаясь в том, что это был ее последний рабочий день в телецентре.

А друзья остались в корпункте коротать время до выхода ночных новостей, гадая, как им добраться до места ночных съемок, не попав в лапы своих преследователей.

— Представляешь, если они после первых невинных репортажей так за нас взялись, что будет после сегодняшнего слива информации! — сказал Никитин Дэби.

— Да, боюсь, что мы тут увидим маски-шоу, — вздохнула она. — Особенно, если они отследят по Ти-эн-эн “мой” подарок “Белому Брату”.