Разобранные - Нил Шустерман

– Я бы не стал так шутить, знаешь, – говорит парень.

Риса ищет Коннора, но толпа у трапа скопилась такая плотная, что за головами мало что видно. Она решает подсчитать: ребят было человек шестьдесят. Пятеро задохнулись. Шансы, что в их числе был Коннор, один к двенадцати. Хотя нет. Парень сказал, что в корзине ехали мальчики, а их было всего тридцать. Значит, на самом деле, один к шести. Кажется, его одним из последних затолкнули? Могло ли случиться так, что в той корзине уже было четыре человека? Ответ на этот вопрос Рисе неизвестен. Утром их разбудили так внезапно, что девушка не успела прийти в себя. Хорошо, что хоть о себе была в состоянии позаботиться. Господи, лишь бы только не Коннор. Только не он. Последний раз, когда они разговаривали, она накричала на него. Он спас ее от Роланда, а она на него разозлилась. «Видеть тебя не могу!» – крикнула тогда Риса. А теперь он, не дай бог, мертв, и им, может быть, никогда больше не придется встретиться. Это невыносимо. Если он мертв, ей тоже не жить. И точка.

Спускаясь по трапу, Риса ударяется головой о верхний край люка.

– Эй, осторожней, – говорит один из встречающих, парень в одежде цвета хаки.

– Да, спасибо, – говорит Риса, и парень приветливо ей улыбается. Одет он в военную форму, но на солдата не похож – слишком уж тощий.

– Что за одежда на тебе? – спрашивает Риса.

– Из армейских запасов, – отвечает парень. – Краденая одежда для краденых душ.

Выйдя из темного багажного отделения, Риса в течение нескольких секунд практически ничего не видит – настолько немилосердно слепит солнце. На улице так жарко, что воздух, касаясь кожи, обжигает, как утюг. Трап достаточно крутой, и Рисе приходится, щурясь, внимательно смотреть под ноги, чтобы не упасть. Впрочем, к тому моменту, когда она оказывается на земле, глаза уже настолько адаптировались к яркому свету, что Рисе удается разглядеть место посадки. Кругом, кроме самых разных самолетов, ничего нет, хотя не похоже, чтобы это был аэропорт – лайнеры стоят неподвижно, рядами. На бортах многих машин нарисованы логотипы давно переставших существовать авиакомпаний. Риса оглядывается, чтобы посмотреть, что написано на борту самолета, в котором прилетели они, и видит логотип «FedEx», но на лайнер больно смотреть – впечатление такое, что ему давно пора на свалку. Или на кладбище…

– Это же глупость, – ворчит парень, стоящий рядом с Рисой, – самолет что, невидимый, что ли? Вычислят моментально, куда он делся. И нас тут найдут!

– Ты не понимаешь? – спрашивает Риса. – Это списанный самолет. Так они всех и переправляют. Дожидаются момента, когда самолет списывают, а потом грузят корзины в багажное отделение. Он сюда и летел, поэтому искать его никто не будет.

Самолеты стоят на бесплодной растрескавшейся темно-рыжей земле. На горизонте высятся красноватые горы. Мы где-то на юго-западе, решает Риса.

Неподалеку стоит ряд пластиковых переносных туалетов, возле которых уже выстроились очереди страждущих. Парни в военной форме пересчитывают прибывших по головам и стараются построить сбитых с толку ребят в организованную колонну. У одного из встречающих в руках мегафон.

– Ребята, если не идете в уборную, не выходите из-под крыла, – возвещает он. – Вы добрались сюда живыми, и умирать от солнечного удара нет никакого смысла.

Все уже вышли из самолета, и Риса, сама не своя от отчаяния, продолжает искать глазами Коннора и наконец находит его. Слава богу, он жив! Она хочет подойти, но вспоминает, что их так называемый роман официально окончен. Между ними не менее двадцати человек, и ребятам удается лишь посмотреть друг другу в глаза и обменяться едва заметными кивками. Но в этих кивках заключено многое. Они успевают понять, что то, что случилось вчера, уже забыто и сегодня между ними все снова хорошо.

Риса замечает и Роланда. Он тоже видит ее и улыбается. В его улыбке тоже много что заключено. Риса отворачивается, жалея, что в корзине задохнулся не он. Сначала эта мысль кажется ей постыдной, но буквально через секунду Риса понимает, что не испытывает за нее ни малейшего чувства вины.

Между рядами самолетов появляется электромобиль, предназначенный для перевозки клюшек и прочего снаряжения по полю для игры в гольф. Он быстро приближается, поднимая за собой облако красноватой пыли. За рулем сидит мальчик. Рядом с ним военный. Не просто еще один юноша в форме, а настоящий военный. Он одет не в хаки и не в зеленую форму – на нем синий китель. Видимо, человек привык к палящему солнцу – не похоже, чтобы ему было жарко в форме, он даже не вспотел. Доехав до крыла самолета, под которым собралась толпа вновь прибывших малолетних преступников, электромобиль останавливается. Первым выходит водитель и присоединяется к четверым ребятам в хаки, встречающим гостей.

– Ребята, минуту внимания! – кричит тот, что с мегафоном. – К вам сейчас обратится Адмирал. Послушайте его, это очень важно.

Человек в синей форме выходит из электромобиля. Парень в хаки подает ему мегафон, но он жестом показывает, что обойдется без него. Его голос в усилении не нуждается.

– Я рад, что приветствовать вас на Кладбище выпало именно мне, – говорит Адмирал.

Ему далеко за пятьдесят, и лицо все в шрамах. Только в этот момент Риса понимает, что Адмирал одет в форму времен Хартландской войны. Она не может припомнить точно, в какой именно армии – защитников жизни или тех, кто выступал за свободу выбора, – была принята эта форма, но это, в сущности, не важно. Они обе проиграли.

– Это место будет вашим домом до совершеннолетия, или пока мы не найдем каждому из вас постоянного покровителя, способного выдать своего подопечного за другого человека. Хочу, чтобы вы сразу поняли: то, что здесь происходит, абсолютно нелегально, но это не значит, что здесь не действуют никакие правила. Здесь есть свои законы, и эти законы устанавливаю я.

Адмирал делает паузу и окидывает взглядом толпу, стараясь заглянуть в глаза каждому. Похоже, он хочет запомнить в лицо всех, прежде чем закончится речь. Смотрит Адмирал строго и крайне внимательно. Рисе кажется, что ему достаточно одного взгляда, чтобы проникнуть в мысли каждого. От его пронзительного взгляда становится страшно и в то же время в душе начинает теплиться смутная надежда. Никто не останется незамеченным в мире, созданном Адмиралом.

– Каждого из вас обрекли на разборку, но вам удалось сбежать, и при помощи моих многочисленных союзников вы нашли путь сюда. Мне все равно, кем вы станете, когда уйдете отсюда, но небезразлично, кем вы будете здесь, и, пока вы находитесь на моей территории, вы будете делать то, что мы от вас ожидаем.

Кто-то из толпы поднимает руку. Это Коннор, и Риса тут же начинает волноваться. Адмирал долго смотрит на мальчика, изучая его лицо.

– Да? – говорит он наконец.

– Так… кто вы такой все-таки?

– Как меня зовут – мое личное дело. Вам достаточно знать, что в прошлом я был адмиралом военно-морского флота США, – говорит Адмирал. – Впрочем, сейчас можно сказать, что я как рыба, которую вытащили из воды, – добавляет он уже с легкой улыбкой. – Современные течения в политике привели к тому, что мне пришлось уйти в отставку. Закон требовал, чтобы я смотрел в другую сторону, но я не захотел этого делать. И не буду. Никто из вас не попадет на разборку, пока я на вахте, – заканчивает он громким голосом, обращаясь к толпе.