Влюбиться на максимум - Вийя Шефф

рассредоточились по коридору. Мы втроём заняли подоконник.

— Ерёма, а ты у нас смотрю особенная. К Калинину на уроки не ходишь, — подвалила к нам Селезнёва.

— Шла бы ты, Лиза, от греха подальше, — ответила ей Линка, заметив, что у меня начал дергаться глаз от раздражения.

— Да, а то с твоим появлением гуано стало попахивать, — посмеялся Лавров.

— Лаврик, ты не борзей!

— Клюв свой прикрой, пока я тебе его в твою клоаку не засунула, — ощерилась на неё.

— Если ты с ним спишь, то это не повод не посещать уроки, — прошипела гадина, возвращаясь в начало разговора.

Я спрыгнула с подоконника, не говоря ни слова, подошла к ней. Глаза в глаза. У обеих ненависть, а у неё ещё и зависть. Захват за хвост и быстрый удар лицом Кряквы об стену. Кто-то громко вскрикнул и поднялся шум. А я смотрю на отпечаток губной помады на стене, который оставили губы Селезнёвой.

Прикольно…

— Макс, ты что творишь?! — подбегают одноклассники к корчащейся на полу Лизке в кровавых соплях.

По моему лицу поползла безумная улыбка от созерцания этой картины.

На крики из учительской выбежали все учителя. Кто-то подошёл помочь Крякве, кто-то начал выискивать виноватых. А я стояла и смотрела на Калинина, который точно знал кто и за что ей вломил. Он осуждающе покачал головой и ушёл по коридору в сторону медкабинета.

— Макс, вали, пока не началось, — прошептал мне Лавров.

— А толку? Свидетелей куча, — смотрю на него.

Мне не страшно…

Почему-то в этот момент я нашла взглядом в толпе Фролова. Он был серьёзным, даже слишком. Его карие глаза холодные, как лёд, в них словно нет былого огня и жизни. В нём что-то умерло. Похоже, это наша дружба…

Первый снег припорошил дорожку к стоянке, на которой я оставила машину у спорткомплекса. Опираясь на дверку моей тачки, стоит Егор и курит айкас.

— Выкинь эту дрянь вонючую, пока тебя Филипчук не увидел, — посоветовала ему, подходя вплотную и снимая сигнализацию.

Он выключил бульбулятор и спрятал в карман. Поднял на меня глаза и немного улыбнулся. Внутри стало как-то тепло.

— Тебя выгонят из колледжа?

— Нет, меня не отчислят, — встала с ним рядом, бок о бок. — Отец пообещал подарить им какую-то новомодную приблуду, Федоровна пожалела. Но у меня последнее китайское… Повезло, что Кряква клюв не сломала, а только разбила. А жаль…

— С историей что?

— Сдам в конце четверти миниэкзамен…

— Если Горыныч тебя завалит? — приподнял бровь.

— Задолбается заваливать! — отвратительное слово, а в нашем с Калининым случае вообще звучит двояко. — Ты домой? Мне всё равно в твой район, могу подвезти.

— Давай, — соглашается. — А что ты у нас забыла?

— Штучку надо одну пристроить.

— Что за штука? — спрашивает уже в машине.

— Вот эта, — достаю из кармана золотые часы. — В ломбард надо сдать.

— Тебе же их отец на шестнадцать лет подарил, — берёт в руки.

— Из-за исторических санкций мои финансы даже рэп не блеют. А остаток на карте быстро худеет…

— Есть один вариант быстро и хорошо заработать. Ты шары ещё катать не разучилась? — хитро улыбается.

— Мастерство не пропьёшь, — в ответ.

Чёрт! Как же я скучала по нашим выходкам.

— Тогда поехали, покажу одно местечко, — подмигивает.

Одно место — это бар с бильярдными столами, в котором играют на деньги.

Легенда стандартная — я прикидываюсь лохушкой, которая играть не умеет, но рвётся сделать ставки. Только катать шары я умею получше многих, папа увлекается, даже профессионально играл раньше, и меня надрессировал.

— Вам восемнадцать хоть есть? — пристально рассматривает нашу парочку один из игроков.

— Есть, — достаю права и показываю ему.

— Ну, ладно, — пренебрежительно мерзко ухмыляется. — Чур, потом не ныть.

— Без проблем, — кошусь на Егора и подмигиваю.

— На что играть будешь? — подходит второй мужик, натирая на ходу кий мелом.

— На это, — достаю из кармана часы и кладу на стол.

— Золотые? — берёт в руки и крутит в поисках клейма.

— Семьсот пятидесятая проба, — отбираю и возвращаю на стол. — А вы что ставите?

Они достали портмоне и кинули на стол по несколько пятитысячных купюр.

Смеясь и держась за руки, бежим с Фроловым несколько кварталов до моей машины. Вот это адреналин. Уделать двух идиотов — как у младенца игрушку отобрать.

— Макс, ты реально хастлер*,- потряс парой десятков банкнот, прежде чем сесть в тачку. — Держи, — отдает мне.

— Э, нет! Ты тоже работал, так что делим выигрыш пополам, — не соглашаюсь.

Он вытягивает пять тысяч, а остальное отдаёт мне.

— Так будет честнее. Я всего лишь идею придумал, а катала ты.

— Ладно, — забираю деньги. — Но с меня тогда ужин. Кстати, можно ко мне домой, матери не будет сегодня всю ночь.

Егор бросает на меня смущённый взгляд. Да, странно немного звучит. Но блин, я по нему соскучилась и хочу провести вечер с другом, как раньше.

— Проходи, — кидаю сумку на пол и пропускаю Фролова в квартиру.

Он немного колеблется, но потом всё же снимает обувь и куртку. Я прямиком направляюсь на кухню.

— На ужин картофельное пюре с котлетами, — проверяю кастрюли.

— Отлично, я голодный как волк, — потирает руки.

Потом спохватывается и идёт их мыть в ванную.

Пока он отсутствует, я накрываю стол и достаю салат из холодильника.

— Рассказывай, как жил эти недели, пока мы не общались, — ковыряю котлету в своей тарелке.

— Нормально, только немного скучно. До вчерашнего дня. Так и не понял, что у тебя в голове перемкнуло. Ты и раньше к Селезнёвой не питала тёплых чувств, но мордой об стену — это вышак, мне кажется. Она же не подготовленная к такому, — уплетает ужин.

— Да пофиг. Обрыдла до невыносимости… Везде клюв свой засунуть пытается.

— Это из-за Калинина? Она про вас при всех сказала.

— Он тут не причём… И вообще не напоминай мне о нём. Он и Селезнёва — два человека, о которых я меньше всего хочу сейчас вспоминать.

— Я знаю о вашей ссоре, — опустил глаза в тарелку.

— Лавров когда-нибудь научится держать язык за зубами, как думаешь?

— Мне Линка рассказала. У нас есть секретный чат, называется " Без Макс", — посмеивается.

— Открою секрет — существует чат " Без Фролова".

Мы смеёмся. Давно я этого не делала. С ним легко. Всегда так было…

Мы ещё часа два разговаривали, смотрели какую-то фигню по телевизору, когда перевалило за полночь, Егор вызвал такси, чтобы уехать домой. Я предлагала его отвезти, но он наотрез отказался.

— До завтра, — прощается, стоя у порога, таксист уже оповестил, что ждёт внизу.

— Пока, — покачиваюсь с пятки на носок.

Есть в нашем прощании что-то странное, не