Гендер и власть. Общество, личность и гендерная политика - Рэйвин Коннелл

Третий паттерн связей между институтами таков: они могут функционировать, если можно так выразиться, параллельно, придерживаясь общей стратегии или находясь в русле одного движения. Например, кампании в поддержку поправки о равных возможностях в сфере занятости проводились то одной, то другой организацией, что отражало попытки соответствовать политическому моменту и использовать опыт одной какой-то кампании для успешного продвижения других. Приведем пример связи между институтами на другом уровне. Камин-аут (coming out) гея должен осуществляться в целом ряде ситуаций: на рабочем месте, в семье, среди друзей. Как отметила Уэнди Кларк (Wendy Clark), эмоциональные паттерны в разных ситуациях будут различными: например, сообщение о своей сексуальной ориентации родителям будет отличаться от камин-аута в других средах. Но общая логика этого процесса все-таки связывает разные институты между собой.

Все три вышеописанных модели, или паттерна, объединяет политический фактор – социальная борьба, выражающаяся в терминах условий взаимодействия между институтами. Особенно напряженным является взаимодействие между государством и семьей. Оно породило самые разные политические программы, спектр которых простирается от желания Александры Коллонтай использовать советское революционное государство для разрушения патриархатной семьи до стратегии Ватикана, использующего свое влияние на итальянское и ирландское государства для ее укрепления. Более широкие программы, которые мы здесь видим, являются признаками формирования столь широких интересов, что они не могут быть поняты в результате анализа одного только института. Так мы подошли ко второму важному шагу в конституировании гендерного порядка.

Главное здесь то, что группы, являющиеся основными акторами гендерной политики (если рассматривать этот процесс в целом), конструируются исторически. Наверное, это странно звучит относительно таких категорий, как «женщины» и «мужчины». Но данное представление обретает смысл, если мы дадим более конкретное определение самому понятию «конструирование». Смысл этого понятия – в придании социальной категории конкретного содержания, в установлении конкретных противопоставлений и дистанций между данной категорией и другими социальными категориями, а также в формировании интереса, вокруг которого могут быть организованы идентичность и действие. Напомним наши рассуждения, приведенные в Главе 4: биологические категории женского и мужского детерминируют весьма ограниченный набор практик (вынашивание ребенка, кормление грудью и т. п.), которые определяют исполнителей этих практик как участников определенного набора параллельных ситуаций (если употребить технический термин Сартра – «серий»). Группы, являющиеся акторами гендерной политики, конституируются с помощью действий, которые отрицают серийность и образуют коллективные практики. Такие действия являются необходимо социальными и историчными. Это звучит очень абстрактно, но конкретные примеры, подтверждающие эти рассуждения, уже анализировались. Категории «существо мужского пола» и «существо женского пола» не являются категориями социальной жизни и гендерной политики; таковыми являются категории «мужчины» и «женщины»[17]. Эти пары категорий пересекаются, но вторая из них имеет гораздо более широкий смысл и сложную детерминацию, чем первая. Категория «мужчина», например, всегда имеет конкретное культурное содержание в данное время и в данном месте. Ее значение в контексте социального действия будет различным на острове Бали 1980-х, в Лондоне тех же 1980-х и в Лондоне 1680-х годов. Одно из ключевых различий между этими датами состоит в исключении гомосексуальных практик из общепринятых представлений о маскулинности. Создание социальной категории «гомосексуалисты» уже несколько раз упоминалось, менее заметным осталось одновременное создание категории «гетеросексуалы». Поскольку гетеросексуальность имеет смысл только при наличии гендерной оппозиции, это предполагает существование двух категорий – гетеросексуальных мужчин и гетеросексуальных женщин. Их полярность вновь стала основной осью гендерных отношений в XX столетии.

Конструирование социальной категории – не то же самое, что формирование социального интереса. «Близнецы», например, – хорошо известная категория, но довольно сложно найти такие интересы, которые объединяли бы всех близнецов. Интерес определяется желанием каких-то выгод или, наоборот, боязнью потерь в какой-то коллективной практике. Группы, участвующие в гендерной политике, формируются как группы интересов в результате столкновения с фактами неравенства и угнетения. Их интересы артикулируются с помощью процессов мобилизации, которые определяют коллективные цели и стратегии. При этом интересы бывают артикулированы не всегда. К примеру, в книге Дэвида Лейна и Фелисити О’Делл «Советские промышленные рабочие» ясно показано, что для женщин-рабочих в Советском Союзе политическая мобилизация в качестве особой группы была невозможна вне партии и профсоюзов, контролировавшихся мужчинами, хотя неравное социальное и экономическое положение женщин обеспечивало достаточное количество мотивов для коллективных действий.

Интересы могут формироваться на самых разных основаниях, которые иногда пересекаются между собой. Так, например, брак и родство включают в себя коллективные практики, в которых одна семья может получать преимущество перед другой семьей, и люди вполне могут воспринимать их в качестве главных выразителей своих интересов. С другой стороны, «мужчины» и «женщины» – это общности более распространенного типа; конфликтность их интересов выражается в неравенстве доходов, власти и в других уже описанных аспектах.

Обе эти пересекающиеся группы интересов реальны, и обе могут послужить базисом весьма активной политики. Феминизм представляет собой мобилизацию на базе второго из этих оснований. Мобилизация на основании первого описана Пьером Бурдье на примере племени кабилов (Kabyle) в Алжире, где системы родства используются для достижения каких-то преимуществ как посредством заключения браков, так и посредством сделок по поводу передачи земли. В социальной теории прослеживается тенденция: ориентироваться лишь на одно основание интересов, остальные же считать второстепенными. Так, Бурдье исходит из того, что интересы женщин племени кабилов неотличимы от интересов мужчин из их родов. А Кристин Делфи, напротив, игнорирует тот факт, что жены мужчин, принадлежащих к правящему классу, материально заинтересованы в их карьере, и уподобляет их положение положению жен крестьян и рабочих. Но это не такой вопрос, который можно решать путем постулирования. Способ определения формирующихся в данное время и в данном месте интересов – это эмпирический вопрос. На самом деле значительная доля гендерной политики направлена именно на то, чтобы попытаться сделать скрытые интересы явными на практике.

Интересы определяются существующими неравенствами прямо и непосредственно, но иногда их определение требует длительного времени. Гендерные отношения имеют исторический характер, они могут менять свои паттерны, и эти новые паттерны будут выгодны или невыгодны конкретным группам. Поэтому возможна заинтересованность в исторической трансформации. Книга Барбары Эренрайх «Сердца мужчин» является примечательной попыткой определить интересы, которые преследовали гетеросексуальные мужчины в стремлении изменить модели сексуальности и семьи в послевоенном североамериканском обществе. Это не так просто сделать, поскольку публичная артикуляция вопросов сексуальности отражает эти интересы только в косвенном и цензурированном виде. Но ясно, что паттерн таких интересов может быть обнаружен.