Эхо - Пэм Муньос Райан

— Можно я потом пойду погулять с Арасели? — спросила Айви. — Я ей обещала.

— А уроки тебе делать не надо? Ты же знаешь, как папа на это смотрит…

Айви помотала головой:

— Мисс Дельгадо говорит, у нас сейчас одно домашнее задание — разучивать песни к выступлению на той неделе. — Она широко раскинула руки. — В передаче «Семейный час Колгейт» выступают пятиклассники, классный руководитель — мисс Дельгадо!

Мама рассеянно улыбнулась:

— Да-да, я знаю.

— Как ты думаешь, у нас в Ла-Колонии все будут слушать? И даже не только во Фресно люди услышат? А как ты думаешь, нас потом еще пригласят выступать на радио?

Мама нахмурилась:

— Айви, вечно ты спрашиваешь всякую чепуху. Не зря папа говорит, что ты витаешь в облаках. Спустись на землю!

И она отвернулась, глядя в сторону почты.

Айви понимала, что у мамы слишком много забот, и все-таки было обидно. И вообще, выступать на радио с губной гармошкой — никакая не чепуха! Вот Фернандо в старших классах играл в баскетбол. Мама с папой не называли это чепухой. Они ходили на каждый его матч.

Айви постаралась затолкать обиду поглубже. Когда они услышат ее сольное выступление по радио, они поймут то, что уже знает мисс Дельгадо: в ней, Айви, тоже есть что-то хорошее и необыкновенное.

— Если будут письма, занеси их домой, перед тем как пойдешь к Арасели!

— Хорошо.

Айви, привстав на цыпочки, быстро поцеловала маму в щеку. Глядя, как мама идет, оперев корзину о бедро, к закутку, где весь поселок сушил белье, она невольно подумала — как они с Фернандо похожи на маму. Высокие, худые, большеглазые, с густыми темными волосами. Папа у них совсем наоборот: низенький, кругленький, лысый, а когда улыбается, глаза превращаются в щелочки. Айви потрогала свои длинные косы. Может, теперь, когда Фернандо обрили голову, он стал больше похож на папу?

Кто-то поблизости играл на гитаре песню «Тихая ночь, святая ночь» [20]. Айви на ходу поднесла к губам гармонику и подхватила мелодию. В окнах домов мерцали рождественские огоньки. В небе клубились темные тучи. Налетел ветер. В воображении Айви смешались вместе разноцветные сполохи, нежная песня и принесенный ветром запах влажной земли. Закрыв глаза, она унеслась куда-то в иную эпоху. Она была странником в драгоценных одеждах, бредущим вслед за караваном по бесконечной пустыне под звездным небом.

…Люди спят… даль чиста…

Когда песня закончилась, Айви, очнувшись, увидела, что их соседки, миссис Перес с невесткой, слушают и кивают. Люди всегда слушали, как она играет на губной гармошке. Они уважали ее за талант. Айви надеялась, что мама с папой тоже станут принимать ее всерьез, после того как услышат по радио.

На почте она протиснулась через толпу к прилавку и стала ждать, пока начальница почты откроет мешок с письмами. На стенах висели плакаты с призывом записываться в армию: «ВСТУПАЙТЕ В КОРПУС МЕДСЕСТЕР!», «АРМИЯ В НЕБЕСАХ!», «К ОРУЖИЮ! ВСТУПАЙТЕ В РЯДЫ ВОЕННО-МОРСКОГО ФЛОТА!», «ВПЕРЕД С МОРСКОЙ ПЕХОТОЙ!» Кажется, вооруженным силам Соединенных Штатов каждый гражданин старше восемнадцати зачем-нибудь да нужен. Хотя Фернандо и без плакатов рвался на фронт.

Когда начали объявлять фамилии, Айви подмечала голодные глаза матерей и молодых жен.

— Альберто Морено. Мартина Альварадо. Мария Пенья. Хосе Эрнандес. Елена Гусман. Виктор Лопес…

У Айви стукнуло сердце:

— Здесь!

Она высоко подняла руку и схватила пухлый адресованный папе конверт с наклеенным на него целым рядом трехцентовых марок. Сразу посмотрела обратный адрес, и в груди кольнуло разочарованием: не от Фернандо. От брата уже целый месяц не приходило писем, и с каждым днем родители волновались все сильнее.

Айви дождалась, пока начальница почты встряхнула мешок и сказала:

— Это все, друзья мои. Кто сегодня не получил — может, получите завтра.

Айви заторопилась домой. Папа сидел за кухонным столом. При виде конверта у него загорелись глаза:

— Письмо?

Айви положила конверт на стол:

— Прости, пап, это не от Нандо.

Она повернулась к двери.

— Постой! Ты куда так спешишь? На улице почти стемнело.

— Я к Арасели. Мама разрешила.

— Поскорее возвращайся!

Он помахал ей рукой и развернул письмо.

Еще не дойдя до двери, Айви услышала, как он зовет маму.

— Лус! Лус!

Мама выбежала из спальни:

— Виктор, что такое?

Айви замерла, взявшись за ручку двери.

— Мне пишет кузен Гильермо. Случилось чудо, которого мы так ждали! Ферма в округе Ориндж, недалеко от Лос-Анджелеса. Гильермо обо всем договорился, прислал бумаги.

У Айви глухо стукнуло сердце.

— Нет…

Был хорошо слышен папин голос:

— Владельцу требуется человек с опытом управления фермой и хорошо знакомый с ирригацией. Как раз для меня! Тебе тоже записка есть, от его жены Бертины. И документы, чтобы Айви записать в школу. И подробные инструкции от владельца. Айви Мария! Иди сюда, у нас тут новости!

Айви не хотела слушать дальше.

Она рывком распахнула дверь и бросилась бежать.

Где же Арасели?

Айви ходила взад-вперед под перечными деревьями, где они обычно встречались. По-зимнему голые ветки были похожи на тощие руки со сжатыми кулаками. На лицо то и дело попадали мелкие ледяные капли дождя.

— Приходи скорее… — шептала Айви.

Арасели была ее лучшей и первой подругой. Трудно заводить друзей, когда постоянно переезжаешь. Баттонвиллоу, Модесто, Сельма, Шафтер и другие города, чьи названия она давно забыла. Все изменилось, когда они переехали во Фресно. Впервые папа проработал на одном месте год. Целый год!

Арасели приехала в Ла-Колонию на той же неделе, что и Айви. Хоть Арасели училась в классе на год старше, девочки были необыкновенно похожи: черные ресницы, длинные темные косы, ослепительные улыбки. Многие думали, что они сестры.

Вскоре выяснилось, что у них и кроме внешности много общего. Арасели тоже раньше жила в самых разных городах центральной Калифорнии — даже иногда в тех же, что и Айви, только в другое время. Обе любили читать, играть в бабки и могли проскакать через скакалку в стиле дабл-датч[21] сто раз подряд без единой ошибки.