Осторожно, спорт! О вреде бега, фитнеса и других физических нагрузок - Стивен Баррер

Я также помогаю жене с работой на приусадебном участке, хотя и не так часто и с неохотой, которая явно заметна на моем лице и в моем голосе. Я не умею скрывать свои чувства. Тем не менее жена с удовольствием принимает мою помощь, но, зная о моих «талантах», старается держаться от меня подальше, когда у меня в руках опасные электроинструменты.

У нас невероятно красивый и ухоженный приусадебный участок: художественно оформленные цветники и кустарники, фруктовые деревья, все лето снабжающие нас фруктами, большой огород и даже вольер для птиц, где живут две курицы, обеспечивающие нас яйцами. Мы привыкли слышать восторженные комплименты от гостей. Лучший подарок для Пэм на ее день рождения и любой праздник — какой-нибудь сельскохозяйственный инвентарь. Для него у Пэм имеется специальный сарай размером с небольшой дом.

Семнадцать лет назад мы продали наш прежний дом семейной паре, и покупатели признались, что без колебаний приняли решение, когда увидели роскошный сад, разведенный Пэм вокруг дома.

Наш приусадебный участок всецело находится в ведении Пэм. Она может заниматься им все дни напролет и делает это с огромным удовольствием. Пэм регулярно пытается привлечь и меня к этому делу, но из меня никудышный помощник. Судя по тому, что Пэм — стройная и подтянутая, а я, скажем так, не очень, я могу сделать вывод, что работа на приусадебном участке — отличный фитнес. Мы ведем бесконечное сражение со зловредным плющом, который пытается задушить деревья вокруг нашего дома. Эти растения настолько живуче и вездесуще, что кажется непобедимым. Его толстые и деревянистые стебли стелются по земле, а произрастающие из них плети расходятся вокруг во все стороны. В худшем случае они могут полностью поглотить дерево, даже очень большое, так что его не будет видно сквозь плотную завесу стеблей и листьев. Я борюсь с этими захватчиками, безжалостно обрезая их толстые наземные стебли бензопилой. Но они невероятно коварны и, услышав звук заводимой пилы, немедленно прячутся. По крайней мере, мне так кажется. Пэм помогает мне найти очередного врага, зовет меня и немедленно отбегает на безопасное расстояние. Пилить плющ растения — тяжелая работа. Мне приходится продираться сквозь густой подлесок, сгибаться в неестественных позах и, удерживая в руках мощный и опасный инструмент, перерезать толстые волокнистые стебли. Даже в прохладные дни с меня течет пот от напряжения.

Я отлыниваю от работы на приусадебном участке не столько из-за присущих ей опасностей, сколько из-за собственной лени. Хотя опасности тоже играют роль. Недавно у меня была пациентка, у которой в день визита ко мне была запланировала операция на позвоночнике. Я спросил у нее, не случалось ли с ней чего-либо с того момента, когда она последний раз была у меня на приеме. Она приподняла штанину и показала мне свою голень. Та была покрасневшей, отекшей и уплотненной, с темной запекшейся раной посередине.

Она тоже увлеченный садовод, и ее любимые цветы — розы. Занимаясь их обрезкой за неделю до операции, она укололась ногой о шип, что не редкость для любителей роз. Но на этот раз в рану попала инфекция и началось острое воспаление подкожно-жировой клетчатки, распространявшееся по ее ноге. Семейный врач назначил ей антибиотики и примочки, поэтому на тот момент, когда я ее увидел, воспаление уже отступило.

Как я уже говорил, воспаление подкожно-жировой клетчатки может быть очень опасным, если инфекционный агент отличается высокой вирулентностью или человек игнорирует проблему. Может начаться печально известный некротический фасциит, который в худшем случае может перерасти в гангрену. У той пациентки был легкий случай, и воспаление было быстро и вовремя остановлено. Я сделал ей операцию, и она прекрасно ее перенесла.

Вечером я рассказал об этом случае Пэм.

«Есть еще одна причина, почему я не должен работать в саду, — сказал я. — Сегодня утром у меня была пациентка, получившая травму во время обрезки роз. Я назову этот вид травм ТРС — «травмами от работы в саду», по аналогии с ВСАО — «вождением в состоянии алкогольного опьянения». В конце концов опасно и то и другое. Я начну общественное движение “Люди против насилия со стороны овощей”».

«Что?!» — воскликнула Пэм.

Дальше можно не продолжать.

Да, и еще была «Пенсильванская резня бензопилой».

Имеющаяся в нашем хозяйстве бензопила изначально была подарена Пэм, но она ее побаивается и не пользуется ею. Как мужчина, я беру эту опасную работу на себя. После хирургических операций, где мне приходится делать разрезы со скрупулезной точностью, даруемые бензопилой мощь и свобода приводят меня в восторг. Мне это нравится.

Как-то несколько лет назад я распиливал ветки. Они были длинными, но не очень толстыми, и Пэм подавала мне их, кладя на козлы между рогулинами. Она стояла с одной стороны, я пилил с другой, на безопасном расстоянии от Пэм. Но, когда ветка становилась слишком короткой, мне приходилось делать последний распил между двумя рогулинами.

В тот раз я решил сделать распил не в безопасном направлении сверху вниз, а снизу вверх. Пэм потянулась рукой, чтобы схватить отпиленную часть ветки, и пила прошлась по ее ладони. Из разреза на перчатке тут же хлынула кровь. Я был в ужасе. Я думал, что отрезал жене руку, и, если снять перчатку, часть кисти просто отвалится.

Удивительно, но, когда дело касается вашей жены, все ваши тридцать лет хирургической практики и опыта лечения травм мгновенно куда-то исчезают. Это как нельзя лучше подтверждает правило, что хирург никогда не должен оперировать членов своей семьи.

Собрав всю волю в кулак, я как можно осторожнее стянул с руки Пэм перчатку. К моему огромному облегчению, кисть была целой. Но поперек ладони шла уродливая широкая рана с рваными краями от зубьев пилы. Быстрое обследование показало, что потери чувствительности и двигательной функции не было. Я приложил к ране стопку бумажных салфеток и плотно замотал ее.

В отделениях скорой помощи пациентам с кровотечениями уделяется первоочередное внимание. У хирургов есть мрачная шутка, что любое кровотечение в конце концов прекращается. Задача врачей — остановить его оперативно, пока оно не остановилось само в результате обескровливания организма. Нас быстро провели в процедурный кабинет, где рану промыли физраствором, очистив от частиц перчатки и крови. Там вместе с врачом неотложной помощи я рассмотрел травму своей жены при ярком свете.

Рана была уродливой, но, к счастью, поверхностной. Она выглядела намного страшнее, чем была на самом деле. Все сухожилия, нервы и артерии были целы; отмечалось только сильное, но не очень опасное венозное кровотечение. Немного кровоостанавливающих процедур, затем много швов, и рука Пэм снова стала как новая.

Это была серьезная ТРС (вы помните мой новый термин?).

Дальше можно не продолжать.

На этом перечень всевозможных травм в моей жизни, разумеется, не заканчивается. До недавнего времени мне никак не удавалось найти для себя такой вид физической активности, которым я мог бы заниматься регулярно. Но недавно я заменил беговую дорожку на лежачий велотренажер. Это превосходная вещь! Он очень безопасен. С него почти невозможно упасть — разве что у вас случится инсульт. На нем невозможно куда-нибудь врезаться, попасть под машину или быть покусанным собакой. Наоборот, моя собака обычно садится напротив, немного склоняет голову в сторону, как это любят делать собаки, и с интересом за мной наблюдает.