Низший - Дем Михайлов

– Я новенький.

– Что там в проходе?

– Там плуксы – буднично произнес я – Три совсем маленьких, чуть крупнее крысы. И один побольше, причем оранжевый, прямо ядовито-морковный, цвет его чешуи аж глаза режет. Этот веселый квартет я уже заметил разок – за решеткой на перекрестке неподалеку отсюда – заметил их спины. Они дружно топали следом за тобой. Знаешь, это может прозвучать полным бредом, но у меня такое впечатление, что они… охотятся за тобой… терпеливо преследуют в поисках подходящего момента и места. Ну и лазейки, чтобы выбраться в коридор.

– Плуксы… – повторил парень, приподнимая козырек бейсболки.

Я увидел его лицо. Невольно поморщился. Как же тебе не повезло…

Двойным шрамом лицо поделено на две неравные части. И линия «раздела» проходит аккурат по глазам. Вместо левого взгляда чернеет дыра. Правый глаз вроде и на месте, но и он серьезно пострадал, о чем говорит искромсанная кожа вокруг и заросшее белой пленкой глазное яблоко.

– Ты что-то видишь?

– Самым уголком. Мутно. Движущиеся тени. Яркий свет.

– Сообщения?

– Их вижу четко.

– Ясно. Считай слепой. Но ты держишься и выживаешь.

– Как могу.

– Уважаю – коротко сказал я.

Пауза.

– Спасибо. Плуксы… в том проходе…

– Ты не удивлен, кстати. Почему поверил?

– Слышу их. Уже несколько дней. Но списывал на усталость и напряжение. Жутко боюсь провалиться в долги и потерять руку. Не каждое задание получается выполнить. Прыгаю с УРН на ОРН. Но теперь понимаю – не чудилось. Много раз слышал едва-едва стучащие когти. И… прозвучит глупо… но я ощущал что-то очень плохое, чужое… казалось, что кто-то с ножом стоит за спиной… постоянно это ощущение – вот уже третий день.

– Компенсация – медленно кивнул я и коротко глянул на опасный проход. Пар застилает. Ничего не видно. Но они наверняка там. Терпеливо ждут.

– Ты о чем?

– Потерявшие зрение частично компенсируют это за счет других способностей. Слух. Осязание. Память. Ты стал гораздо чувствительней.

– Верно. Плуксы… если они там – его рука дернулась в правильном направлении – То нам надо пересечь зал и войти в проход отмеченный цифрой семнадцать тире четыре.

– Вижу. Есть такой.

– Следовать им. Миновать два левых прохода. На третьем свернуть. Потом…

– Короче – ты знаешь дорогу, верно?

– Да. Проведу.

– Отлично. Я разбужу напарницу, после чего мы быстро, но без паники отступаем. Как тебе план?

– Звучит отлично.

– Уже веришь мне?

– Да. Вы завалили Джонни и его сук. Их все ненавидели. Йорка – говорят, она натерпелась от Джонни Льва. Говорят, он говорил, что сегодня-завтра натянет эту суку. Говорил всем. Но натянул не он. А его. Вы сделали правильно.

– Слухи – это слухи – повторил я – Но неясно почему ты веришь мне.

– Вас стали бояться. Крутые гоблины-убийцы. Но я не слышал, чтобы вы пытались из кого-нибудь выдавить солы или вещи. Слышал вы ударно работаете. Я много чего слышу…

– Ясно. Потихоньку двинулись.

Шаг.

Взгляд назад.

И аккурат попадают на момент, когда из вставшего стеной пара выскакивают четыре плукса. Три мелких впереди. Быстрые! Оранжевый отстает, но приближается.

– Поздно – бросаю я слепому и выхватываю из-под перевязи стеклянный нож – Повернись! Слушай!

– Слышу… когти… – голос задрожал, наполнился страхом, но слепой не побежал. Он чуть присел, выставил перед собой шило.

Он не попросил спасти его. Не попросил защитить. Закусив губу, замер в ожидании битвы. Он готов дорого продать свою жизнь.

Внезапно зал оглашает короткий прерывистый вой сирены. На потолочной полусфере зажигаются мигающие красные огни. Система засекла плуксов и подняла тревогу. Но толку с этой гребаной иллюминации?

Три бегущих плукса раздались в стороны. Два ко мне, один к слепому. Перед этим маневром, бегущий сзади оранжевый плукс что-то сделал. Непонятно что. Какое-то смутное движение в том месте, где у нормальных существ должна быть шея. У темных там пустое ровное место, забранное чешуей. А у оранжевого… там что-то другое…

– К тебе плукс! – кричу я – Десять шагов! Девять!

– Ок!

– Оди! – испуганный вскрик сверху.

– Сиди там! – рявкаю и, сжав зубы, прыгаю вперед. Я знаю – сейчас будет больно. Очень больно.

Прыжок. Еще один широкий шаг. Ко мне бросает смутная тень. Левую голень обжигает жутчайшая боль, хочется выгнуться, рухнуть, забиться на полу. Рычу сквозь зубы. Еще один бросок. На второй ноге повисает еще один плукс. И сгущающаяся перед глазами темная пелена боли разрывается, взгляд проясняется. Таща на себе присосавшихся плуксов, не глядя на ноги, вопя от жуткой боли, делаю еще два шага и попросту падаю, выставив перед собой нож. Боль рвет меня на части, режет на вопящие и корчащие лоскутки. Что с моими ногами? Что с ногами?! Но я не отвожу застывших глаз от цели.

Удар.

С отчетливым хлюпаньем стеклянный осколок на всю длину вошел в то самое место. Вошел неожиданно легко. Оранжевая тварь повалилась на пол, забила ногами по полу, я же, успев вырвать стеклянный нож, согнулся, уселся, почти вслепую ударил по ноге. Лезвие скользнуло по чешуйчатому боку. Не пробило. Еще раз! Меня вырубает от дикой боли. Осознал, что воплю по всю глотку. Бей, гоблин, бей! Удар! Лезвие скользит. Едва не сломалась.

– А-А-А-А! – оглушающий вопль, надо мной вырастает Йорка с искаженным лицом. Отрывает от тела напряженную руку и… на мою ногу падает тяжеленный металлический блок, всей своей массой ударяя по плуксу, что застыл сбоку на моей голени уродливой чешуйчатой опухолью.

Шлеп…

И лапы разжались, существо отпало от ноги, залитая моей кровью пасть искривилась, заскрежетали клыки – плуксу больно, его почти раздавило. Но второй продолжает терзать ногу… еще удар… и тут плукс отпал сам собой и застыл в странном параличе. Отбросив стекляшку, поджал ноги, двумя руками – и плевать на локоть! – подхватил блок и обрушил его на тварь. Приподнял. И еще раз! Благодаря бушующему в крови адреналину я даже не почувствовал веса стального куба. Приподнять и по второй! Удар! Поднять блок, бросить взгляд на окончательно застывшую оранжевую тварь, встать и рвануть к слепому. А тот… тот скрючился на окровавленному полу, рядом медленно ворочается плукс с торчащим в боку шилом. Подскочившая Йорка вырвала шило. А я со всего маху шибанул блоком, в стороны плеснула густая зеленая кровь.

Захрипев, упал на колени.

– Вот дерьмо… вот дерьмо…

– Оди! Оди!

– Я в норме… в норме…

– Где в норме?! Где?! Ноги порваны!