Призраки балета - Яна Темиз

Или все-таки может?

Черный парус на Эгейском море – дурной знак, не иначе.

Царь Эгей увидел черные паруса на корабле сына и, не разобравшись, бросился в море. Почему он не подождал, не выяснил все до конца?! Так и погиб – из-за не тех парусов.

Что-то еще было похожее? Ну да, конечно: если жив ты, муж мой верный, хлынут волны белой пеной, если умер, пеной красной… Эгле – королева ужей. Там дурной знак соответствовал действительности, Лиза никогда не любила эту сказку – разве может быть сказка с плохим концом, что они себе думают, эти холодные литовцы на берегу своего холодного моря? Девушка в царстве ужей… как это… в змиярнике! Ничего себе символика!

Вчера над ними парил черный парус – пираты, царь Эгей, ничего хорошего. Им было хорошо, и они не обращали внимания на знаки и символы – зачем?

И эта пришедшая в голову песня: в такую шальную погоду нельзя доверяться… вот именно – нельзя.

Почему же ты доверилась? Совсем потеряла голову? А история, между прочим, не только про любовь, а еще и про убийство.

Или про какую-то другую любовь – не твою маленькую интрижку, которая кажется тебе огромной и важной, а такую, которая все сметает на своем пути, разрушает и убивает, потому что… сильна, как смерть.

– Лиза, Лиза, ну что с тобой? Не надо мне никакого чаю! Иди сюда… Лиза, послушай, я тоже об этом думал, но это все… это все пустое, все эти… Анны Каренины! Я понимаю, что ты чувствуешь себя виноватой… но ты не должна! Я тебя люблю… то, что случилось у нас…

– Цветан, перестань, о чем ты! – отстранившись, Лиза снова обрела способность соображать. – Я не чувствую себя виноватой, что ты придумываешь?! Я, если хочешь знать… я тебе расскажу. Я никогда не изменяла мужу… да нет, ты послушай! Я не в том смысле, что я такая правильная, просто так было. И было бы всегда, если бы все было как раньше. Но… все давно изменилось, что-то пропало, я три года живу как во сне. То, что ты… появился, это только следствие, понимаешь? – Лиза говорила быстро, потому что ей хотелось (и не хотелось, ах, как не хотелось!) перейти наконец к тому, важному, а не выяснять отношения… может быть, их еще и нет, никаких отношений? – Мой муж занят только карьерой, отпуск у него раз в полгода – две недели, а из них два с половиной дня на перелеты, а потом акклиматизация, и телефоны звонят не прекращая, он мыслями всегда там, это такая работа, я понимаю… нет, раньше понимала, а потом перестала. Его с нами нет, никогда нет, даже когда он есть… – она сбилась, но видела, что Цветан ее понял, – у него начальник… его жена тоже русская, и дочка есть, я с ними знакома… так вот он приезжает раз в месяц, обязательно. Плюет на расходы, и на начальство, и на строительство это и приезжает. Потому что жена ему категорически сказала: кто не с нами, тот против нас! Или семья нормальная – или вообще ничего! Так вот у нас уже почти ничего! – Лиза остановилась перевести дыхание.

Давно она столько не говорила, а по-русски всерьез – когда и с кем? Даже не вспомнить. По-русски были разговоры с детьми или пустая болтовня ни о чем со случайными русскими знакомыми. Да еще в последнее время – балет…

– А ты почему же? – видя ее непонимающий взгляд, он пояснил: – Почему ты тоже не сделала такой… ультиматум? Ты могла его не отпустить. Ринат вот тоже уезжать собирается, его жена возмущается, что одна…

– И ты веришь, что кто-нибудь может кого-нибудь куда-нибудь не отпустить?! Каждый сам делает свой выбор – всегда! Я не хотела, чтобы он потом всю жизнь меня обвинял, что я испортила его карьеру и так далее. Я, конечно, возражала, говорила, что он мог бы работать здесь, ну и пусть меньше бы зарабатывал, зато были бы вместе, но решение должен был принять он сам. А теперь… дети одни растут, и я… знаешь, у нас с мужем много чего было… воспоминания всякие, я их первое время перебирала, как четки, думала, он поработает год и вернется, и все станет, как было. А потом поняла, что если к этим четкам все время новые бусинки не добавлять, то перебирай сколько хочешь – а ничего не почувствуешь. И надо нитку завязывать и убирать их куда-нибудь подальше… И я сделала то, что сделала, и больше не хочу об этом говорить! Никогда никто третий не виноват, понимаешь? Все само разваливается – или нет… я вообще о другом, ты меня запутал!

Я должна сказать ему, что понимаю, что он все это сделал нарочно. Увидел, что я одна и что со мной можно… ну, и начал, чтобы всех отвлечь от Пелин… и сделал так, чтобы я ушла без зонта и чтобы нас увидела Нина, и привел меня к себе, и отдал этот зонт… есть информация, что зонт был у Пелин в день убийства, а если так… может, он сам ее и убил?

– Лиза, милая, ты сама запуталась! Ну, объясни ты мне, из-за чего ты вдруг так?

А зачем бы он стал отдавать мне зонт, если он и есть убийца? Выбросил бы и все дела. Или он просто видел ее в тот день? Или она была у него? Но он утверждает, что у них ничего не было… но просто прийти-то она могла? Но тогда под каким зонтом она добиралась до дома?

– Ты знаешь, чей зонт мне вчера дал? – буду говорить прямо, я только так и умею, без всех этих хитростей и пируэтов. Фуэте не для меня: упаду, не удержусь.

– Нет, а при чем тут зонт? Я говорил тебе, что его кто-то забыл. Я не знаю даже, откуда он взялся. Или… это женский зонт, и ты ревнуешь? – в его голосе звучало такое нескрываемое облегчение и мальчишеское удовольствие, что Лизе стало смешно.

Господи, какие глупости она себе напридумывала, какие страсти-мордасти! Увидела уголок черного паруса – и, не разобравшись, с обрыва! Счастье, что не разбилась, остановилась-таки на самом краю.

Люди античности, цельные и великие, подчинялись первому порыву, не боясь, что он может стать последним. В их честь называли моря и сохраняли их слова и поступки в мифах и легендах.

У нас все по-другому, и мы умрем в безвестности. Но проживем счастливее, не купившись на обман черных парусов. Мы все-все выясним.

– Это зонт Пелин, и он был у нее в день ее смерти, – без вступлений и увертюр сообщила она и с радостью, за которую ей стало стыдно (какая в такой ситуации радость?!), увидела, как Цветан переменился в лице.

Нет, она не ошиблась, он ни при чем, это какая-то случайность или чей-то злой умысел, мы поговорим и все-все выясним. Зачем с обрыва, я лучше… немного еще постою на краю. А потом отойду потихоньку.

Пусть античные герои и сентиментальные бедные Лизы бросаются в моря и пруды – я, нормальная Лиза, не собираюсь тонуть в их лебедином озере!

– Откуда ты можешь это знать? – с более заметным, чем всегда, акцентом, спросил он. – Пелин… была у меня один раз… это было лето, никакого зонта. Я тогда и понял, что она… ну, она выпила кофе и все. Я тогда…

– Ты вовсе не обязан мне все это рассказывать! – торопливо остановила его Лиза. – Мало ли, у кого что было…

– Да в том-то и дело, что не было! Мне уже надоело это всем повторять, честное слово! – видно было, что Цветан действительно рассердился и едва сдерживается. – Да, она мне нравилась, я был один, и я нормальный мужчина! Пелин… она сама это начала, она почти навязывалась, я… да что я тебе объясняю?! Либо ты мне веришь, либо нет!