Когда он был порочным - Джулия Куин

Сэр Джеффри отчаянно затряс головой.

Майкл тряхнул его так, что голова баронета ударилась о дерево, и рявкнул:

– А если подумать как следует?!

– Прошу простить меня! - пискнул сэр Джеффри.

Совершенно как девчонка, равнодушно отметила Франческа. Она так и думала, что не выйдет из баронета хорошего мужа, но теперь всякие сомнения отпали.

Но Майкл еще не закончил.

– Если я хоть раз увижу тебя в радиусе десяти ярдов от леди Килмартин, я выпущу тебе кишки собственными руками.

Даже Франческа вздрогнула при этих словах.

– Ты меня понял? - проскрежетал Майкл.

Снова раздался писк, и похоже было на то, что на сей раз сэр Джеффри заплачет.

– Убирайся отсюда! - рявкнул Майкл, отталкивая перепуганного баронета. - Да, пожалуй, и из города сгинь на месяц-другой.

Сэр Джеффри потрясенно смотрел на приятеля. Майкл стоял неподвижно, страшный в этой неподвижности. Затем он дернул плечом и добавил негромко:

– Скучать по тебе никто не станет.

Тут только Франческа поняла, что давно стоит затаив дыхание. Майкл внушал ужас, но вместе с тем он был великолепен, и она была потрясена до глубины души. Она никогда не видела его таким.

Не подозревала, что он способен быть таким.

Сэр Джеффри умчался прочь, прямо через газон, держа курс на задние ворота, а Франческа осталась одна с Майклом и впервые за все время их знакомства не знала, что сказать.

И что тут можно было сказать?

– Извини, что так вышло.

Майкл накинулся на нее с такой яростью, что она едва на ногах устояла.

Не смеи извиняться!

– Не буду, не буду, но вообще-то мне следовало быть осмотрительнее и…

– Это ему следовало быть осмотрительнее, - свирепо перебил ее Майкл.

Замечание его было совершенно справедливым, да и Франческа вовсе не собиралась винить во всем происшедшем себя, просто не хотела распалять его гнев еще сильнее. Она никогда не видела его в такой ярости. Собственно говоря, она никого еще не видела в такой ярости - он был как туго закрученная пружина и готов был взорваться в любую секунду. Сначала она подумала, что он потерял контроль над собой, но сейчас, видя, что он стоит так неподвижно, что ей страшно было вздохнуть, она понимала, что дело обстоит как раз наоборот.

Контроля над собой он вовсе не терял: если бы он потерял его, сэр Джеффри лежал бы сейчас у ее ног в луже крови.

Франческа приоткрыла было рот, намереваясь сказать что-нибудь еще, что-нибудь успокоительное, а может, даже смешное, но обнаружила, что дар речи покинул ее. Да и вообще способность что-либо делать: она могла только стоять и во все глаза смотреть на человека, которого, как ей казалось, она знала так хорошо.

Словно загипнотизированная, она не в силах была оторвать от него взгляда. Он тяжело дышал, явно все еще борясь с одолевавшим его гневом, он был, поняла она вдруг с изумлением, словно бы и не совсем здесь. Невидящий взгляд его был устремлен куда-то вдаль, и вид у него был такой…

Словно ему больно.

– Майкл? - позвала она шепотом. Никакой реакции.

– Майкл? - На сей раз она протянула руку и коснулась его, и он вздрогнул и обернулся к ней с такой стремительностью, что она невольно сделала шаг назад и едва не упала.

– Что? - спросил он нелюбезно.

– Ничего, - пролепетала она, забыв, что хотела сказать, и даже не помня, собиралась ли она что-то говорить или ей просто хотелось позвать его по имени.

Он прикрыл глаза на мгновение и тут же снова открыл их и уставился на нее, явно ожидая, что она скажет.

– Думаю, мне лучше отправиться домой, - сказала она. Бал утратил для нее всякую привлекательность. Ей хотелось только одного: свернуться клубочком где-нибудь, где все вокруг знакомо и безопасно.

Потому что Майкл вдруг перестал казаться как знакомым, так и безопасным.

– Я передам твои извинения хозяевам, - чопорно сказал он.

– Я потом пришлю карету обратно, за тобой и матерями, - добавила Франческа. Когда она видела матерей в последний раз, обе веселились вовсю. Ей не хотелось портить им настроение.

– Проводить тебя через задние ворота, или ты предпочла бы уйти через бальный зал?

– Думаю, лучше через задние ворота, - сказала она.

И он проводил ее до самой кареты, и всю дорогу она чувствовала его обжигающе горячую руку на своей спине. Но когда они дошли до кареты, она, вместо того чтобы просто забраться внутрь, вдруг обернулась и задала вопрос, который так и вертелся у нее на языке:

– А как ты догадался, что я вышла в сад?

Он ничего не ответил. То есть, может, он и ответил бы чуть погодя, но ее не устраивало такое промедление.

– Ты что, приглядывал за мной? - спросила она. Губы его изогнулись не то чтобы в улыбке, но все же в некоем ее подобии.

– Я всегда приглядываю за тобой, - ответил он мрачно.

И вот это его заявление ей предстояло обдумывать весь оставшийся вечер.

…Франческа действительно сказала, что скучает по мне? Или ты просто заключила это по косвенным признакам?

Из письма графа Килмартина его матери, Хелен Стерлинг, спустя два года и два месяца после его отъезда в Индию.

Три часа спустя Франческа сидела в своей спальне в Килмартин-Хаусе и прислушивалась, не возвращается ли Майкл. Хелен и Джанет вернулись уже давно и когда Франческа (не без умысла) столкнулась с ними в прихожей, сообщили ей, что Майкл решил закончить вечер в своем клубе.

«Скорее всего он отправился в клуб, чтобы избежать встречи со мной», - решила Франческа. Хотя с чего бы ему думать, что можно столкнуться с ней в столь поздний час? Когда она уезжала с бала, ей показалось, что Майклу не хочется оставаться в ее обществе. Он встал на защиту ее чести со всею доблестью и целеустремленностью настоящего героя, но она не могла избавиться от ощущения, что делал он это не без внутреннего сопротивления, как если бы это было нечто такое, что он должен был сделать, а не то, что он сделать хотел.

Хуже того, ей показалось, что она была для него особой, чье общество он вынужден терпеть, а вовсе не дорогим другом, как она сама всегда считала.

И это открытие, как она вдруг поняла, ранило ее в самое сердце.

Франческа сказала себе, что, когда он вернется в Килмартин-Хаус, она не станет докучать ему. Только послушает под дверью, как он топает по коридору к себе в спальню. (Она была достаточно честна сама с собой, чтобы признавать, что не считает подслушивание под дверью ниже своего достоинства - более того, не в силах противиться такому искушению.) Затем прошмыгнет к тяжелой дубовой двери, соединившей их спальни (и всегда запертой с обеих сторон с того самого дня, как она вернулась в Килмартин-Хаус из дома своей матери; разумеется, она совершенно не боялась Майкла, просто приличия - это приличия), и еще немного послушает.