Адъютор - Владимир Корн

– Клаус, а что такое инфлюенция? – глядя на Сантру, вспомнилось мне.

– О-о-о! Это один из основных постулатов магии. Объяснять придется долго, но если в двух словах, это означает воздействие, вливание. Фактически то же, что и инфлюация, но на магическом уровне. А к чему спрашиваешь?

– Сам не знаю. Тогда ответь мне еще на один вопрос: ты веришь, что магия существует?

– Да. Многое в ней утеряно, от другого остались только непонятные обряды. Но утверждают, существуют и настоящие маги, которым подвластно едва ли не все.

«Клаус, ты сейчас говоришь не о тех ли легендарных мастерах, постигших истинное искусство фехтования? Которых я пытался отыскать на севере, но так никого и не смог найти?»

– Сантра, какие у вас ласковые пальчики! А как божественно пахнут ваши духи! Между прочим, они полностью вас выдают. Источая ту страсть, что вы испытываете к человеку, чью спину сейчас массируете и которую так безуспешно пытаетесь скрыть.

Ученица Корнелиуса занималась тем, что наносила мазь, и уж чем-чем, но массажем ее действия назвать было нельзя. К тому же было довольно болезненно.

– Лежите спокойно, сарр Клименсе. Духами я не пользуюсь, это против правил Дома Милосердия. Кстати, что это за шрамы на правом боку? Вас поймал и воспитывал кнутом ревнивый супруг одной из тех замужних дам, до которых вы большой охотник?

– Нет. Хотя они действительно остались от кнута. Правда, причина их появления совсем другая. Я истязал себя, чтобы заставить выбросить из сердца ваш милый образ. Увы, но ничего не получилось.

Сантра не могла не видеть, что шрамы остались от лезвия шпаги.

– Все. Теперь вы должны лежать спокойно. Желательно до утра.

– Чтобы произошла инфлюенция?

На миг мне показалось, что Сантра даже не поняла, о чем это я. Затем она торопливо сказала:

– Именно.

– Так и сделаю. Да, хочу напомнить слова вашего учителя, что вы должны остаться в комнате больного ночной сиделкой. Мало того, обязаны греть его теплом своего тела до самого рассвета. Напоминаю на всякий случай, ибо господин Корнелиус произнес свое распоряжение громко и дважды.

Эх, если бы! Корнелиус лишь бегло меня осмотрел, что-то недовольно бурча себе под нос. Затем дал короткие указания Сантре и отбыл.

– Так уж получилось, сарр Клименсе, что сегодня меня подменит Ребекка. Она вам и постель согреет, и даже принесет при необходимости ночную вазу, – уже на пороге комнаты заявила Сантра.

Упаси Пятиликий! У служанки Ребекки круп шире, чем у моего Рассвета. А рост как у гренадера, которому место в первой шеренге. Клаусу бы такой язык, как у Сантры, насколько нам сейчас было бы проще!

Мне долго не удавалось уснуть в эту ночь, вспоминалась Кларисса. Только начинаешь дремать, как явственно ее видишь. Она улыбалась, а с меня слетал сон. Вероятно, потому, что чувствовал вину в гибели Клариссы. Вполне может быть, вины и не было, но отделаться от такого ощущения никак не получалось.

– Как себя чувствуешь? – глядя на бледное лицо Клауса, вопрос напрашивался сам собой.

– Достаточно хорошо, Даниэль.

– Тогда не будем терять времени.

За завтраком мы не виделись, мне его подали в постель. Затем пришла Сантра со своими процедурами, после чего некоторое время пришлось полежать. Для инфлюенции. Сантра выглядела хмуро, и на языке вертелся вопрос: «Что, ночью Корнелиус был с тобой не особенно ласков?»

– Фарадир, сарай приготовили?

Управляющий поместьем склонился в полупоклоне.

– Все сделали так, как и было сказано, господин сарр Клименсе.

Это лишнее, фразу он мог бы сократить больше чем наполовину, а кланяться и вовсе не обязательно.

– Ну вот и отлично. Пошли, Клаус, все объясню там.

Сарай, до этого заполненный дубовыми бочками, представлял собой ветхое и щелястое строение шагов в сорок длиной и шириной втрое меньше. Нам столько не нужно, но не переделывать же его. Он всего-то должен скрыть Клауса от посторонних глаз. Иначе мой зыбкий план и вовсе пойдет насмарку.

– Значит, так, Клаус, слушай внимательно и запоминай. Сейчас мы постараемся смоделировать завтрашнюю ситуацию.

Можно не вздрагивать, у тебя еще целый день впереди. Чтобы посвятить его молитвам, письмам к тем, с кем хотелось бы попрощаться, размышлениям о том, как мало ты успел увидеть и сделать. Или вызвать из города хорошеньких куртизанок и весело провести с ними все оставшееся время. Кстати, я был бы совсем не против. Если нет – постарайся вдолбить в свою голову то, что я от тебя потребую. В голову, руки, ноги и даже в кончик указательного пальца.

– Вы встанете на расстоянии двадцати пяти шагов друг от друга. Затем, по команде «сходитесь», ты сделаешь девять шагов. Ровно девять, Клаус! Начиная с правой ноги, ею же и заканчивая. – По-другому и не получится. – После чего поднимешь пистолет и выстрелишь.

Дистанция в шестнадцать шагов – это много и попасть Клаусу будет непросто. Но мы не можем себе позволить больше девяти.

– А если он к тому времени выстрелит сам?

– Не выстрелит.

Во всяком случае, не должен. Судя по рассказам Виктора, сар Каглас постарается тянуть до последнего. И в связи с уверенностью в себе, и в неменьшей степени для того, чтобы поиздеваться надо мной. Думаешь, твоя завтрашняя дуэль будет мне стоить меньших нервов, чем тебе самому? Разве что не грозит смертью. И он отлично все понимает. Сар Каглас не станет торопиться с выстрелом хотя бы по той причине, что ты будешь представлять собой жалкое зрелище. На этом и строится весь мой расчет.

– Вместе с первым шагом, повторяю – с правой ноги, ты взводишь пистолет. Дальше он у тебя до самого последнего момента должен оставаться в руке, направленной вниз. Девятый шаг делаешь чуточку длиннее. Но лишь для того, чтобы встать к противнику боком. Носок правого сапога должен быть направлен точно на противника, по нему и начинаешь наводить пистолет. Спуск нажмешь на уровне его колен, не переставая поднимать руку – достаточно быстро поднимать, начиная от самой земли. В идеале твой последний шаг должен произойти одновременно с выстрелом. Клаус, тебе все понятно?

– Как будто бы да.

Сомневаюсь, но время есть.

– В этот лоток начнут подавать заряженные пистолеты люди Карла Стаккера. Сделал девять шагов, выстрелил, вернулся, оставил в нем пустой, взял заряженный. И все сначала, раз за разом. При первых тридцати выстрелах в пистолеты зарядят только порох.

– А это еще зачем?

– Ладно, пусть двадцать. Поверь мне, так нужно.

Чтобы ты не прострелил себе ногу, Клаус! Но сказать напрямую – это еще больше уронить твою уверенность в себе.

– А вообще, все должно выглядеть примерно следующим образом…