Любовница снежного лорда - Елена Звездная

И вот тут грянул гром!

Сначала Охард вскочил, тяжело дыша и прижав руку к сердцу.

Мы с Докерсом заинтересованно на него уставились, ожидая озвучивание какого-нибудь перла из любовной переписки. И Охард наши ожидания не просто выполнил, а перевыполнил, патетично заявив:

— Я так больше не могу!

— Ну и не читай, в чем проблема? — миролюбиво произнесла я.

Тут полубезумный взгляд жениха остановился на мне, Охард как-то весь позеленел сильнее обычного, после вскинул подбородок и потряс нас куда как более патетичным заявлением:

— Я больше не могу позволять такому мужчине так страдать!

Это уже было совсем интересно, я даже отложила лист протокола проведения коронации сэльда Уктаруса, правившего в Зандарате семьсот лет назад, и, грызя кончик пера, молча ждала продолжения. Докерс молчать не стал, проворчал недовольно:

— Тоже мне мужик, рогач бесхребетный.

— Он ее любил! — заорал невменяемый Охард. — Любил настолько, что закрывал глаза на ее подлость и предательства! Не каждый способен так любить! Он невероятен! Он чист как слеза! Он истинный герой!

Тут уж я молчать не стала и тихо заметила:

— Он ударил шефа в спину, когда тот не мог ответить. Он Эйна оболгал и выставил его тупым солдафоном, прекрасно зная, что благородство и забота о целостности Зандарата не позволят шефу ответить.

— Это было ради любви! — снова заорал Охард.

Ничего себе сила слова… Что ж там Харнис такого понаписал?

А дальше стало веселее.

— Я иду к нему! — Охард отпрянул от стола так, что стул с грохотом свалился. — Я должен быть рядом, такая любовь! Он не может без меня! Он достоин счастья! Он достоин искренних чувств и нежной любви, он несчастный! Он меня так любит!

У меня писчее перо выпало из рук, Докерс пробормотал: «Приплыли».

А Охард ринулся к двери с криком:

— Любимый, я иду!

И он бы, несомненно, пошел, но тут до меня дошел идиотизм ситуации и я заметила:

— Охард, я даже не буду говорить, что вы из разных биологических видов, я тебе просто напомню, что ты мужчина.

Но это вовсе не переубедило моего жениха, который воскликнул:

— Я мужчина, который умеет любить! Я сумею сделать его счастливым! Я…

И тут собственно я лично вспомнила и еще кое-что, что не преминула озвучить:

— И еще ты мой жених, и побег от меня к другому мужчине — это уже предательство.

Охард застыл в дверях с поднятой для следующего шага ногой. Развернулся, ногу опустил, посмотрел на меня больным взглядом и взмолился:

— Виэль, отпусти меня…

И вид у него при этом был самый что ни на есть разнесчастный.

— Я бы эти письма все взял и спалил, — пробурчал Докерс.

— Вот и займись, — порекомендовала я.

Сама поднялась, подошла к невменяемому Охарду и повторно напомнила:

— Ты мужчина и он мужчина, тебя ничего не смущает?

— Для любви нет преград! — было мне ответом.

Ну, нет так нет.

— Пошли, — потребовала я, обходя жениха и выходя в коридор.

— Куда? — не понял он.

— Будем разрывать помолвку, — сдерживая ухмылку, сообщила я.

И повела его на третий этаж, слушая уже поднадоевшее:

— Он лучший мужчина в мире! Он так любит меня! Он такой благородный! И честный! Он прекрасен! Он бог! Он…

Ну и все в таком духе. Орал Охард будь здоров, все на повышенных тонах, каждая фраза истошное восклицание, в итоге, когда подошли к железной решетке, открывающей путь в мир сплошных прелестей, у обоих снежиков в сером лица вытянулись окончательно.

— Открывайте, — скомандовала я, подойдя к решетке.

Они на меня странно посмотрели, но открыли. Девы, услышавшие, как открывается решетка, повысыпали из комнат.

Охард продолжал вещать о своей великой любви к Харнису, девы, завопив, кинулись к открытой решетке, я посмотрела на стражей и скомандовала:

— Запихивайте.

И не подозревавший о подставе Охард был зашвырнут в обитель прелестей, после чего стражи сноровисто заперли дверь.

— Виэль! — возопил, подскакивая, влюбленный Охард.

— Мужик! — заорали прелести.

— Вот и я о том же, ты же мужик, Охард, — укоризненно напомнила жениху. И скромненько отошла в сторонку.

Там, за решеткой, сначала послышался истошный вопль зеленомордого:

— Нет! Нет!

А через минуту уже было:

— Оу…

— Ооо…

Ну и закончилось все полным блаженства:

— Да… Да-да, еще… О да!

Стражники переглянулись, и ближайший ко мне произнес:

— Совсем другое дело, а то слушать противно было про его большую любовь к другому мужику.

— Я так думаю, это было действие приворота, — поделилась своими мыслями со снежными.

— Да, похоже на то, — согласились они. — Этого вытаскивать?

— Ага.

Через минуту помятый, в слегка порванной местами одежде и весь покрытый засосами Охард, покачиваясь, стоял передо мной, очень укоризненно на меня глядя.

— Что опять не так? — возмутилась я.

— Да мы только начали переходить к самому интересному, а ты?! Не могла подождать еще хотя бы минут пять?

Нормально, да?

— Знаешь ли, судя по твоим стонам и восклицаниям, у вас там все уже было, — язвительно заметила я.

— Да ничего не было, мне просто грудь дали потрогать! — Охард насупился, затем глубокомысленно заметил: — Женская грудь — лучшее лекарство для мужчины.

— Ага, — разом подтвердили оба стражника и мечтательно так заулыбались.

Нет, никогда мне их не понять.

В итоге мы с Охардом вернулись в кабинет, где застали сжигающего в камине письма Докерса и стоящего с задумчивым видом над кучей цветов шефа. При нашем появлении лорд Эйн обернулся, глянул на меня, на Охарда, нахмурился. Охард почему-то икнул, словно с перепугу.

— Проверяли чудодейственность воздействия обнаженной женской груди на мужчин, — сообщила я.

Шеф нахмурился сильнее.

Охард, совершенно побелев, от чего его кожа приобрела бело-зеленоватый оттенок, привалился к стене и начал сползать по ней.

— Последствия? — догадалась я.

Он, сжавшись, в ужасе смотрел на моего снежного лорда и на меня даже не среагировал.

— Пришлось для промывки мозгов засунуть его на третий этаж к прелестям, — пояснила я шефу окончательно. — Знаете — подействовало, он опять вменяемым стал.