Необыкновенные приключения «русских» в Израиле - Инна Карташевская

— Но почему? — возмутилась та, — я часто здесь работаю, я знаю, что и как нужно делать, почему ты не берешь меня?

— Иди домой, — грубо ответил ей охранник и повернулся к следующей.

— Но я пришла одна из первых, я здесь почти с четырех часов, — все еще пыталась восстановить справедливость несчастная.

— Домой, — рявкнул охранник и сказал следующей, — заходи.

Та быстро обошла отказницу и зашла в калитку. Бедная женщина, закусив губу, чтобы не расплакаться пошла вдоль всей очереди домой. Рита с ужасом смотрела на нее, понимая, каково ей. Дело ведь даже и не в деньгах, она ведь, наверное, получает какое-то пособие, здесь совсем без денег никого не оставляли, дело в том, что ее унизили и оскорбили на глазах у нескольких десятков людей. Если он со мной будет так, холодея подумала Рита, я ему выскажу все, что я о нем думаю, вот только как это все сказать на неродном языке. Она посмотрела на других женщин в очереди. Одни с сочувствием смотрели на уходящую, другие опускали глаза, когда она проходила мимо них. Очередь тем временем стала продвигаться быстрее. Охранник пропустив еще одну, отправил домой сразу двух, потом еще и еще. Так как уходили группами, события потеряли свой драматизм, и женщины уходили со спокойными лицами, продолжая разговаривать и даже смеясь над чем-то своим. Наконец, дошла очередь и до Риты, которая теперь уже не знала грубить ей охраннику или нет в случае отказа. Ведь тогда она больше не сможет сюда прийти вообще, но ей и не пришлось ничего решать. Посмотрев на нее, парень кивнул ей, чтобы она проходила, а Оксане и вообще улыбнулся и поздоровался с ней.

Увидев, что они обе прошли, Рита облегчено вздохнула. Хорошо, что Оксана рядом, она ведь понятия не имеет, что делать дальше.

— Пошли, — сказала Оксана и повела ее к какой-то двери. Там оказалась раздевалка, довольно приличная, с запирающимися шкафчиками и душевыми. Они переоделись и повязались косынками. Рита с любопытством посмотрела на других работниц, переодевавшихся рядом. Только что, многие из них были симпатичными, прилично одетыми с хорошими стрижками женщинами, а сейчас, переодетые в какое-то старье, с косынками на головах, они сразу постарели на много лет, потеряли всякую привлекательность, стали каким-то быдлом. Только некоторые, самые молодые и хорошенькие и среди них Оксана умудрились остаться прежними, и Рита очень надеялась, что и она не выглядит так уж плохо, но раздевалка не была оборудована зеркалами и проверить это не было никакой возможности.

— Пошли, — снова сказала ей Оксана, и они пошли в цех. Там мастер, которым оказался тот молодой красивый араб, быстро распределил всех женщин по рабочим местам: двух отправил мыть машины, нескольких еще убирать, но большинству, и среди них Рите и Оксане, он велел становиться к конвейеру. Конвейер представлял собой длинную металлическую дорожку, на которой в два ряда стояли металлические ванночки, длиной примерно в тридцать сантиметров и шириной в десять. С одного конца конвейера какая-то машина беспрерывно изрыгала на движущуюся ленту пучки длинных валиков теста. Женщины, распределившиеся по все длине конвейера, выхватывали по одному валику, быстро плели из него халу и бросали в проезжающие мимо ванночки, которые дальше направлялись прямо в печь. Теста было много и, несмотря на то, что и женщин было много и работали они быстро, все равно успевали они с трудом. Оксана показала Рите, как плести халу и они тоже стали к конвейеру. Сначала работа показалась Рите нетрудной. Действительно, стой себе, выхватывай валик, плети за несколько секунд на неподвижной части конвейера халу и бросай в ванночку. Одновременно можно попробовать разговаривать, если перекричишь шум, еще можно о чем-нибудь думать или даже успевать посматривать по сторонам. Но так было только несколько первых часов. Потом Рита вдруг стала чувствовать, что у нее перестают слушаться пальцы. Они все чаще и чаще стали заплетаться вместе с тестом, халы выходили кривые, их приходилось выравнивать. Это занимало время, а конвейер не ждал, тесто проплывало мимо, другим женщинам приходилось подхватывать его. И они стали коситься на Риту с явным неудовольствием. Видя это, Рита постаралась взять себя в руки и заставить свои пальцы ровно закручивать тесто. Некоторое время ей это удавалось, но потом она с тревогой почувствовала, что у нее начинают болеть руки, а потом и плечи. Она покосилась на часы, на них было только девять. О, Господи, с ужасом подумала она, еще столько часов работы, а у меня уже все болит. Как же я выдержу целый день? А как другие выдерживают, тут же с упреком сказала она себе. Посмотри, здесь у конвейера стоят совсем пожилые женщины работают, и еще приходят сюда несколько раз в неделю. А ты молодая и здоровая, и ты просто обязана выдержать. Нужно просто отвлечься и думать о чем-нибудь интересном и не обращать внимания на боль и усталость. Она попыталась найти в своей жизни что-нибудь интересное, но ничего в голову не пришло. Хорошо Юрке, с завистью подумала она, живет на курорте в красивом городе. Правда, он ей сказал, что там очень жарко и работать, поэтому тяжело, зато вечером они ходят на море, гуляют по набережной, еще заходят в гостиницы и смотрят разные концерты. Оказывается, там в каждой гостинице обязательно есть всякие развлекательные мероприятия, и туда пускают всех и, причем абсолютно бесплатно. А я вот тоже вкалываю, но вечером мне идти некуда, да и не с кем, уныло подумала она. И потом, куда пойдешь без денег. Конечно, на улице к ней постоянно пристают мужики, особенно хозяева мелких лавочек, марокканцы. Им внушили, или они сами себе внушили, что русские женщины все проститутки и согласны на все по дешевке, за какую-нибудь футболку, например. Другие бы давно уже поняли, что это не так, но эти тупые все пытаются всех русских девушек, которые заходят к ним в магазин, пригласить на чашку кофе. Риту еще с первых дней жизни в Израиле предупредили, что приглашение на чашку кофе на самом деле означает приглашение переспать на местном жаргоне. Так что, когда она это слышит, сразу поворачивается и уходит. А вот приличный никто не попадается. Все русские ребята, кажется, ищут какую-нибудь устроенную, с хорошей зарплатой, с квартирой, машиной или с богатыми родителями. А сами, наверное, ни на что не способны, сердито подумала Рита. Впрочем, скоро она пойдет учиться, а там совсем другая публика. Правда, какие могут быть парни в педагогическом колледже на факультете дошкольного воспитания. Зато у Юрки в Технионе, наверное, появится друзья, вот пусть и позаботится о сестричке.

А вот интересно, есть здесь перерыв на обед, подумала она, чувствуя, что руки болят все больше. Хотя, какой там перерыв, сейчас только половина десятого, попробуй еще доживи до перерыва. Она оглянулась на других женщин. Те спокойно работали, не проявляя признаков усталости, даже умудрялись разговаривать, несмотря на грохот и шум, и Рите стало стыдно. А вот интересно, что там Вовка придумал на этот раз, подумала она, снова решив, что нужно отвлечься и не смотреть каждую минуту на часы, которые вовсе перестали двигаться. Не может быть, чтобы он успокоился и пошел работать. Вот у кого интересная жизнь, не то, что у нас с моим правильным братцем. Хотя он сейчас там, в Эйлате совсем даже и не скучает, наверное, уже нашел себе кого-нибудь. Одна я так никого и не найду и останусь старой девой, вздохнула она, правда не совсем искренне, так как была уверена, что старой девой уж точно не останется, если только зеркала ей не врут. Проблема только в том, чтобы выйти замуж по любви, но одновременно и по расчету, то есть за красивого и хорошего, но еще к тому же и не бедного. Ладно, время впереди у нее еще есть, так что будем искать, а сейчас самое главное не думать об усталости и не смотреть подольше на часы. Лучше всего, решила она, представить себе, что я автомат, и руки и пальцы у меня двигаются сами по себе, а я их не чувствую. Потому что я от них абстрагируюсь. Да, точно, они как будто бы и не мои, так как я от них абстрагировалась. Надо же какое слово я придумала. Хотя нет, такое слово существует, я только придумала ему новое применение. Так, кажется, я совсем рехнулась, какая-то чушь в голову лезет. Зато на часах уже десять, еще полчаса прошло, ура.