Убийство к ужину - Михаэль Кобр

— В телефонной компании что-нибудь выяснили?

— Запрос сделали, — кивнул Хефеле с дивана, где угнездились все три ближайших помощника. — Но надежды мало. Да и ответ требует времени.

— Делать нечего, будем ждать. А пока займемся этим. — Клуфтингер хлопнул ладонью по коробке из комнаты Андреаса Лутценберга, стоявшей на его письменном столе. — Хефеле, ты… Черт вас всех побери со всеми турками!

Комиссара прервала сирена полицейского автомобиля, выезжавшего со двора на срочный вызов. Говорить под ее вой было невозможно. Он пошел к окну, чтобы закрыть фрамугу, и вдруг остановился.

— Я полный болван! — возопил он, но благодаря не-прекращающемуся реву его никто не услышал.

Он быстро захлопнул окно и, возбужденный, подлетел к коллегам.

— Я понял! Я понял, что все это время не давало мне покоя!

Все недоуменно уставились на шефа.

— Тот телефонный разговор, — обратился он к Штроблю. — Я же тебе сказал, мы что-то пропустили!

Штробль сделал удивленное лицо.

— Сирена! — Клуфтингер взмахнул рукой в сторону закрытого уже окна. — Сирена! Надо запросить все выезды пожарных команд за последние полтора часа по тому району, а возможно, и по всему Альгою. Если понадобится, и по всей Германии.

Бедняги подчиненные в растерянности переглянулись. Клуфтингер, заметив, что его не понимают, счел нужным разъяснить:

— Когда я разговаривал с Лутценбергом, нам тоже мешала сирена. Сирена пожарной машины. Возможно, это наведет нас на след.

В хижине было прохладно, почти холодно. Его слегка знобило. Впрочем, причина могла крыться и в нервном напряжении, которое его не отпускало уже на протяжении трех недель. Он скинул куртку, которая изрядно засалилась у ворота. И не мудрено, сколько уж дней он не менял одежду! Открыв суковатый деревенский шкаф, он скользнул взглядом по его содержимому. На полках — множество толстых шерстяных пуловеров и свитеров, на вешалках — меховые куртки. Разумеется, ведь хижиной они пользовались в основном зимой. Интересно, гостил ли здесь Вахтер? Порывшись в вещах, он все-таки отыскал кое-что, более или менее подходящее для летней поры: выцветшую от времени фланелевую рубашку в клетку со стоячим воротником. Он стянул грязную футболку и отправился к колодцу во дворе, чтобы обмыться. Вода возродила в нем жизненные силы. Освежившись, он уселся на веранде, впервые за много дней он не чувствовал себя затравленным зверьком. Он наслаждался тишиной и покоем, все вокруг дышало легко и вольно, внушая уверенность. Нет, здесь его не найдут. Он посмотрел на небо, где собирались тяжелые облака. Скоро опять пойдет дождь. И тут послышался гул мотора.

— Кое-что есть! — Хефеле колобком вкатился в кабинет, размахивая листом бумаги.

За ним подтянулись и Штробль с Майером.

— Дела обстоят так. — Хефеле, наслаждаясь мгновением славы, приосанился, разгладил пышные усы. — В означенное время во всем Альгое зарегистрировано всего два вызова пожарной команды. Один в Кауфбойрене, но нас он не интересует…

— Почему? — спросил Клуфтингер.

— Там пожарные снимали с крыши кошку одной пожилой дамы и сирены на выезде не включали, — расплылся в широкой улыбке Хефеле, и по краешкам его глаз собрались глубокие веселые морщинки. Однако, заметив, что коллеги не оценили его шутки, он откашлялся и продолжил деловым тоном: — Поэтому остается только один вызов. Угадайте где?

— Черт тебя побери со всеми пожарными в придачу! Ты же не Гюнтер Яух. Говори уже — где?

Клуфтингер не мог больше сдерживать нетерпения. По торжественному тону Хефеле и его манере держаться он сделал вывод, что тот располагает важной информацией.

— Ладно, ладно, нечего так кипятиться, — обиделся Хефеле. — На чем я остановился?

Теперь комиссар по-настоящему вскипел. Его лицо приобрело лиловый оттенок. Хефеле даже испугался.

— Итак: вторая тревога зафиксирована — держитесь крепче — в Вайлере.

Все трое лишились дара речи. Хефеле пару секунд позволил себе насладиться этой немой сценой и продолжил:

— На вызов выехали две пожарные машины с включенными сиренами — все как полагается. Тушить предстояло амбар. В дерево возле него…

— …попала молния, — закончил фразу Клуфтингер.

На этот раз пришлось удивляться Хефеле:

— Откуда вы?..

— Ну конечно, тот самый грохот, когда мы находились у доброй старушки Лутценберг, — вместо комиссара поспешно ответил Штробль. Вдруг его пронзила потрясающая мысль, он едва не задохнулся, но все-таки смог выдавить из себя: — Шеф, значит, он…

— Именно! Пошли! — Клуфтингер, напугав секретаршу в приемной, сорвал с вешалки куртку и помчался по коридору. Через пару метров он остановился и столь же поспешно вернулся в кабинет. Из нижнего ящика письменного стола он вынул свое табельное оружие. Оружия он не любил, но сегодня лучше иметь пистолет при себе.

— Куда вы все спешите? — услышал он за спиной растерянный голос Майера.

— Некогда объяснять. Займись коробкой, — кинул Клуфтингер на ходу, исчезая за поворотом.

Майер обиженно заворчал:

— Вот всегда так, кому гоняться за преступниками, а кому копаться во всяком хламе…

Но его никто не услышал.

Когда они сворачивали на лесную дорогу, дождь разошелся вовсю. Крупные капли барабанили по ветровому стеклу. Та самая погода, про которую говорят: хороший хозяин собаку из дома не выгонит. Но Клуфтингер, обычно предпочитавший смотреть на ливень из окна, сейчас даже не замечал разыгравшейся стихии. Он рассеянно поигрывал ключом от хижины Лутценбергов. Старуха в конце концов согласилась дать второй ключ, когда удалось убедить ее, что племяннику, или внуку, или кем он ей там приходится, грозит смертельная опасность. Убеждать пришлось долго. Сначала Лина Лутценберг тянула время, комиссар уже начал сомневаться: адекватно ли она воспринимает происходящее? Но в конце концов все-таки сдалась под напором полицейских и, пригорюнившись, решилась нарушить обещание, данное «малышу Анди», раз уж тот находится в опасности, в чем заставила Клуфтингера поклясться. Она рассказала, что внучок в самом деле «давесть» был у нее и уехал «пожить» в хижину, которая принадлежит уже многим поколениям Лутценбергов, правда, используется в основном для отдыха. Хижина эта находится южнее Вайлера, в Хинтершвайнхёфе, на границе с Австрией.

Из раздумий Клуфтингера вырвал характерный рокот. Он удивленно посмотрел на Штробля, который покаянно улыбнулся шефу:

— Похоже, сели крепко…

В доказательство этому он нажал на педаль газа, мотор взревел, но колеса пробуксовывали. От проливного дождя дорога раскисла и превратилась в кашу. Они застряли в глухом лесу, вокруг стеной стояли огромные ели. Клуфтингер посмотрел на небо, конца ливню не предвиделось. Вот так всегда, вздохнул он, а вслух сказал: