Вспоминалки - Владимир Рыскулов

Вообще поначалу за связями специалистов с иностранцами, а иногда даже между собой бдительно наблюдали и часто принимали строгие организационные решения, но ближе к распаду СССР этот контроль ослаб, а потом вообще сошёл на нет.

«Болезни зубов, челюстей и рта»

Думаю, это произошло из-за постоянного холода в нашей палате. Ложась спать, я оставлял на себе рубашку и носки, засовывал с трёх концов одеяло и покрывало под матрац и, слегка отогнув ближний край этого самодельного кармана, залезал вовнутрь. В 4-ом классе холод привёл меня к воспалению надкостницы — периоститу челюсти. В этом я полностью уверен, так как все мои последующие зубные проблемы на протяжении жизни имели одну причину — переохлаждение.

Тогда на неблагополучное состояние моей десны сразу обратил внимание хирург-стоматолог, который удалил мне больной молочный зуб в платной поликлинике, находившейся на площади Ногина. Это произошло в воскресенье, а уже в понедельник, к вечеру, у меня образовался флюс. Мой приятель, который занимал соседнюю кровать, поставил на ночь в проходе между нами единственный на всю спальню электрический калорифер и постоянно просыпался, чтобы согревать на ней шарф и прикладывать к моей раздувшейся щеке, что только способствовало воспалению. Вечером следующего дня, после работы, мама забрала меня из интерната и снова отвезла на площадь Ногина. Никакая анестезия при воспалении надкостницы не помогает, поэтому, когда мне резали скальпелем десну, я кричал, не переставая.

Затем эту болезненную операцию повторили в районной поликлинике и детской стоматологической больнице, в Кунцево, куда меня положили с подозрением на кисту. Кормили нас только жидкой пищей. Приезжала ко мне двоюродная бабушка. Каждый раз она передавала один и тот же виноградный сок, поэтому я до сих пор предпочитаю ему яблочный. Это была окраина Москвы. Внизу, на площади, как-то устроили салют — поставили орудия и стреляли из них в тёмное небо. По больничным коридорам ходили дети, похожие на инопланетян — у них из щёк торчали спицы. Дома я вычитал в книге И.М. Старобинского «Болезни зубов, челюстей и рта», что их вставляют при остеомиелите, который, согласно ей, является стадией, следующей после периостита челюсти. Среди этих детей был улыбчивый мальчик, потерявший глаз прямо в больнице — игрался и вышиб его, ударившись о выступ на металлической кровати.

В нашей палате лежали ребята разных возрастов, в основном, старше меня. Одного мальчика навещали родители в нашем присутствии: у него была саркома. До этого он неудачно упал с качелей, ударившись щекой о землю. Операция не помогла, он так и ходил с большим красным пятном на щеке. Все мы понимали, что он скоро умрёт, но старались не касаться этой темы. Основным занятием в нашей палате было чтение. Родные передавали нам книги, а мы ими обменивались. Благодаря Дневнику читателя, который я, подражая старшей сестре, веду с 9-летнего возраста, я могу перечислить те книги, прочитанные мною, пока я лежал в больнице:

Ж. Верн — Архипелаг в огне. Робур-завоеватель. Север против юга

Ан. Кожевников — Записки истребителя

В. Арсеньев — Дерсу Узала

Г. Фивег — Солнце доктора Бракка

Н. Шпанов — В новогоднюю ночь. Дело Оле Ансена. Личное счастье Нила Кручинина

Н. Муравьёва — Виктор Гюго (ЖЗЛ)

Я. Гашек — Похождении бравого солдата Швейка во время мировой войны

К. Андреев — Три жизни Жюля Верна (ЖЗЛ)

Л. Левандовский — Максимилиан Робеспьер (ЖЗЛ)

Л. Буссенар — Капитан Сорви-голова

Следует отметить, что книги из серии «Жизнь замечательных людей» были из ведомственной библиотеки моей мамы. Врач, отвечавший за нашу палату, в течение двух месяцев производил манипуляции с моей десной — в частности, закачивал с помощью шприца в углубление, оставшееся от удалённого молочного зуба, какую-то жидкость и спрашивал, распирает десну или нет. Наконец, меня выписали, так и не сделав никакой операции.

В больнице я ухитрился простудиться из-за постоянно открытой фрамуги и пролежал дома ещё месяц. Когда я вернулась в интернат, наша учительница поцеловала меня в щёчку. И даже одноклассники были рады моему возвращению, хотя недолюбливали меня за то, что я был отличником, а главное, не давал им, из-за моей глупой пионерской принципиальности, списывать у меня домашние задания.

«Синьор Помидор»

В том же 4-ом классе я впервые увидел нашего с сестрой отца. Он пришёл к нам на старую квартиру со своим молодым и весёлым другом. Мама в коридоре тихо сказала мне: «Это твой отец», и я подумал вначале на него. Но он сходил в магазин, принёс мне несколько бутылок лимонада и ушёл, а с нами остался невыразительный, краснощёкий мужчина (потом для него нашлось обидное прозвище — «Синьор Помидор»). Он рассказал мне, что во время войны служил связистом и его контузило, поэтому он был туг на ухо. Затем как-то ночью он шёл по нашей траншее, и ему вонзил в спину нож вражеский лазутчик. Потом он рассказал жуткую историю, как погиб его племянник, мой тёзка. Он выпал из окна, отец успел ухватить парня за обе руки, но не смог удержать.

Познакомились они с мамой в поезде, где он работал радистом. Она возвращалась в Москву после бериевской амнистии из ссылки в Казахстане, к которой она была приговорена в конце 1949 г. как дочь «врага народа». В их купе играли в шахматы, и наш будущий отец подсел рядом в качестве зрителя. Потом заговорил с мамой. Ей всегда нравились блондины (в дошкольном возрасте у меня были светлые волосы). В какой-то момент она сказала ему:

— А мне никто не пишет.

— Давайте я буду писать Вам, — шутя предложил он.

Встречались они на вокзале, в пустом поезде дальнего следования, точно, как в известном фильме Эльдара Рязанова. Вначале родилась моя сестра, спустя два года я. Но наш отец оказался женатым человеком. Дело закончилось крупным скандалом с участием его супруги, и он ушёл. Отец отличался крайней жадностью. Однажды моя сестра уронила на пол шоколадку, которую он принёс с собою. Тогда отец подобрал её, спрятал в карман и больше не доставал. И ещё он часто был навеселе.

Отец и теперь работал начальником узла связи на одном из московских вокзалов. Он остался у нас, я не мог никак заснуть и притворился спящим, а они с мамой о чём-то проговорили всю ночь. На следующее утро привезли мою сестру, красивую и радостную, одетую в вишнёвое вельветовое (в мелкий рубчик) платье, купленное нашей двоюродной тётей в ГДР. Отец побыл немного, потом ушёл. Спустя