Уйти от себя… - Фридрих Незнанский

— Боже мой… Он еще в таком состоянии и за рулем был! Слава богу, цел. Значит, уехал. Дальше, не тяни… Ой, что это я? Заходи скорее. И потащила его за рукав в комнату.

Щеткин послушно пошел за ней, на ходу расстегивая куртку.

— Ну вот… Отработали мы, значит, почти все направления. Его имени среди пассажиров нет.

Он взглянул на Ирину. Ее глаза расширились, в них стоял страх.

— Ир, да все отлично! — Щеткин вспомнил, с какой миссией пожаловал к Ирине, и принялся ее утешать: — Теперь мы знаем, где он! Ну, почти… Завтра приедет поезд Новороссийск—Москва, тот, на котором он три дня назад уехал. Мы допросим проводников…

Когда Ирина заговорила, ее голос дрожал, и Петру стало ее жалко. Он едва удержался, чтобы не погладить ее по руке.

— Если он не брал билет на свое имя, как вы узнали, где он?

— Ну, тут целая история. Билет не на его имя, это так, но он существует. Мы в компьютере видели копию. Факт тот, что проводник у него билет взял, знаешь, они их в такие планшеты складывают, в карманчики. И сверху пишут, куда едет пассажир. А когда пассажир выходит, проводник билет возвращает. Ну, Саша, короче, сошел раньше и билет не забрал…

Ирина пошатнулась и села на стул. Ее лицо еще больше побледнело, Щеткин испугался, что она сейчас хлопнется в обморок.

— Ирочка… Ирочка… Все нормально. Ребята из транспортной милиции сообщили, что в Новороссийске Щеткин не выходил.

— Кто? — изумленно уставилась Ирина на Петра.

— Он билет на мое имя взял. Нам просто крупно повезло. А ведь мог придумать какого-нибудь мифического Тютькина. Мы тогда сроду не догадались бы! Я к чему? А к тому, что раз он в Новороссийске не выходил, круг поисков сужается. Ведь из Новороссийска тоже мог бы махнуть куда подальше…

Щеткин вытащил из кармана носовой платок и принялся вытирать вспотевшее лицо. Тьфу, как с этими женщинами трудно! Вот, так и знал. Закрыла лицо руками, плачет. Он прикоснулся рукой к ее плечу, погладил, успокаивая.

— Ирочка, все будет хорошо, не волнуйся… Завтра мы все выясним. И сразу сообщим. Ира…

Она наконец совладала с собой и подняла голову. Мокрое от слез лицо покраснело.

— Да… Да… Прости… Я сейчас успокоюсь. Ты не представляешь, как я испереживалась…

Вдруг какая-то неожиданная мысль заставила ее схватить Петра за руку. С мольбой в голосе она воскликнула:

— Петя, скажи мне честно… Он погиб? Его убили?!

Щеткин в испуге отпрянул:

— Да ты что? Типун тебе на язык. С чего ты решила? Ира, ну разве можно так? Ну как можно такое думать?!

Ирина вдруг успокоилась и тихо сказала:

— Спасибо, Петя. Иди.

«Прямо не знаешь, что лучше, когда она плачет или когда становится такой холодной и рассудительной», — подумал об Ирине Щеткин. Но, помня наставления Плетнева, постарался быть с Ириной помягче.

— Ир, все в порядке?

Ну вот, опять слезы по щекам катятся. Она судорожно вздохнула и мягким движением руки подтолкнула его к двери.

— Все в порядке. Иди… Иди, Петя. Спасибо тебе.

За дверью Щеткин вздохнул с облегчением. Вроде разговор удался. Ирина теперь знает, что поиски Саши ведутся, что его след отыскался и теперь дело времени, когда его обнаружат. Хочется думать, что с ним действительно все в порядке. Он постоял за дверью, прислушался. В квартире было тихо. Наверное, Ирина сейчас обдумывает всю информацию и строит свои догадки. Ну и хорошо, если так. Хоть голова занята делом, а то лить слезы — последнее дело. Слезами горю не поможешь, вспомнил он народную мудрость и тут же одернул себя. Пока никакого горя нет. Ну, сбежал муж от жены, с кем не бывает. Иногда только так и выясняются отношения.

Петр вспомнил свою студенческую любовь, когда его любимая девушка Лара повадилась именно таким образом выяснять отношения. Они как раз решили вместе снимать комнату, поскольку он приехал из маленького провинциального городка и жил в общежитии, а Лара захотела пожить самостоятельной жизнью и ушла из родительского дома. Любовь у них была в полном разгаре, а тут жилье отдельное, никаких родителей, живи да радуйся. Старушка хозяйка в их комнату не заглядывала, целыми днями наслаждаясь своим недавно приобретенным телевизором, и только и знала, что переключала кнопки программ, боясь пропустить что-нибудь интересное. Она даже не предполагала, какой захватывающей жизнью живут ее квартиранты, никаких телевизоров не надо.

Все было замечательно, пока Петя и Лара не съехались. До этого даже не было причин ссориться. А тут вдруг появились, да одна за одной. Вроде бы и повод каждый раз мелкий, совсем ничтожный, и промолчать можно спокойно, так нет. Они заводили друг друга, и никто не хотел первым остановиться. В разгар спора Лара вдруг молча уходила из дома и пропадала по нескольку часов. Он уж не знал, что и подумать. Всегда считал, что, если люди живут вместе, можно нормально выяснить отношения. Тем более совсем нетрудно сказать, куда идешь и когда вернешься. А такого ухода от объяснений не понимал. Лара появлялась поздно вечером с гордым видом. Но когда он начинал к ней подлизываться, быстро отходила, наступало примирение и прочая любовь-морковь. Где шлялась все это время, не признавалась. Однажды все-таки в минуту особо сладостного примирения созналась, что элементарно ходила в кино. Петр был страшно поражен. В то время как он места себе не находил и представлял ее то под колесами машины, то стоящей на трамвайных путях, она наслаждалась в кинотеатре фильмом и о нем даже не вспоминала! Правда, несколько раз уходила в соседний двор и сидела на детской площадке в крошечной деревянной избушке. Пряталась от него и людей. Страдала… Это когда оказывалось, что в пылу гнева выскакивала из дома без сумочки и кошелька. Но все равно мерзла часами, чтобы он прочувствовал свою вину. Слава богу, такая привычка объясняться у нее прошла в течение года. И потом уже они могли нормально, с воплями и скандалами, со слезами и взаимными упреками сначала рассориться вдрызг, а потом и помириться, как все обычные люди. Правда, потом все равно расстались. И зачем расстались? Хорошая девушка была…

Антон сидел за рулем, по-прежнему вцепившись в него руками, и нетерпеливо наблюдал за Петей, неспешно шагавшим к машине. Ему казалось, что Щеткин пропадал целую вечность.

— Ну, чего? Как она? Что делает? — засыпал он вопросами товарища.

— Держится стойко, почти не плачет.

При этих словах у Антона дернулось лицо. А Петр подробно отчитывался.

— Я ей сказал, что и машину Сашину нашли, и билет тоже, — продолжал он. — И теперь найти его самого — раз плюнуть.

— Так и сказал? — не поверил Антон.

— Ну, почти так, — уклончиво ответил Щеткин. — Надо же было вселить надежду. По крайней мере, она успокоилась и велела мне уходить.

— Может, ты ей что-то лишнее сказал? Почему это она велела тебе уходить? — подозрительно спросил Антон.